Неточные совпадения
— И я тебя тоже, Lise. Послушайте, Алексей Федорович, — таинственно и важно быстрым шепотом
заговорила госпожа Хохлакова, уходя
с Алешей, — я вам ничего не хочу внушать, ни подымать этой завесы, но вы войдите и сами увидите все, что там происходит, это ужас, это самая фантастическая комедия: она любит вашего
брата Ивана Федоровича и уверяет себя изо всех сил, что любит вашего
брата Дмитрия Федоровича. Это ужасно! Я войду вместе
с вами и, если не прогонят меня, дождусь конца.
Алеша, все слушавший его молча, под конец же, в чрезвычайном волнении, много раз пытавшийся перебить речь
брата, но видимо себя сдерживавший, вдруг
заговорил, точно сорвался
с места.
Но он
с негодованием отверг даже предположение о том, что
брат мог убить
с целью грабежа, хотя и сознался, что эти три тысячи обратились в уме Мити в какую-то почти манию, что он считал их за недоданное ему, обманом отца, наследство и что, будучи вовсе некорыстолюбивым, даже не мог
заговорить об этих трех тысячах без исступления и бешенства.
Марта шопотом
заговорила с братом. Оба они смеялись. Передонов подозрительно посматривал на них. Когда при нем смеялись и он не знал, о чем, он всегда предполагал, что это над ним смеются. Вершина забеспокоилась. Уже она хотела окликнуть Марту. Но сам Передонов спросил злым голосом:
Она замолчала, отвернулась от него,
заговорила с братом и скоро ушла, простившись с Ильёй только кивком головы. Лицо у неё было такое, как раньше, — до истории с Машей, — сухое, гордое. Илья задумался: не обидел ли он её неосторожным словом? Он вспомнил всё, что сказал ей, и не нашёл ничего обидного. Потом задумался над её словами, они занимали его. Какую разницу видит она между торговлей и трудом?
Неточные совпадения
Слегка улыбнувшись, Вронский продолжал говорить со Свияжским, очевидно не имея никакого желания вступать в разговор
с Левиным; но Левин, говоря
с братом, беспрестанно оглядывался на Вронского, придумывая, о чем бы
заговорить с ним, чтобы загладить свою грубость.
—
Брат! —
заговорила она через минуту нежно, кладя ему руку на плечо, — если когда-нибудь вы горели, как на угольях, умирали сто раз в одну минуту от страха, от нетерпения… когда счастье просится в руки и ускользает… и ваша душа просится вслед за ним… Припомните такую минуту… когда у вас оставалась одна последняя надежда… искра… Вот это — моя минута! Она пройдет — и все пройдет
с ней…
— Нельзя нашему
брату, Василий Карлыч, —
заговорил остроносый худой старик. — Ты говоришь, зачем лошадь пустил в хлеб, а кто ее пускал: я день-деньской, а день — что год, намахался косой, либо что заснул в ночном, а она у тебя в овсах, а ты
с меня шкуру дерешь.
Глуп, скажу я вам, один, как пара купеческих лошадей, а изволили бы вы поглядеть, как снисходительно он
с нашим
братом заговаривает, как великодушно изволит улыбаться на любезности наших голодных матушек и дочек!..
— Что? грозить мне вздумал? —
с сердцем
заговорил он. — Ты думаешь, я тебя боюсь? Нет,
брат, не на того наткнулся! чего мне бояться?.. Я везде себе хлеб сыщу. Вот ты — другое дело! Тебе только здесь и жить, да наушничать, да воровать…