Неточные совпадения
Если же могли почувствовать боль и
жалость, что человека
убили, то, конечно, уж потому, что отца не
убили:
убив отца, не соскочили бы к другому поверженному из
жалости, тогда уже было бы иное чувство, не до
жалости бы было тогда, а до самоспасения, и это, конечно, так.
Именно потому, может быть, и соскочил через минуту с забора к поверженному им в азарте Григорию, что в состоянии был ощущать чувство чистое, чувство сострадания и
жалости, потому что убежал от искушения
убить отца, потому что ощущал в себе сердце чистое и радость, что не
убил отца.
— Не смотрите так, ваша
жалость убьет меня. Лучше сгоните меня со двора, а не изливайте по капле презрение… Бабушка! мне невыносимо тяжело! простите, а если нельзя, схороните меня куда-нибудь живую! Я бы утопилась…
Неточные совпадения
— Да, я его знаю. Я не могла без
жалости смотреть на него. Мы его обе знаем. Он добр, но он горд, а теперь так унижен. Главное, что меня тронуло… — (и тут Анна угадала главное, что могло тронуть Долли) — его мучают две вещи: то, что ему стыдно детей, и то, что он, любя тебя… да, да, любя больше всего на свете, — поспешно перебила она хотевшую возражать Долли, — сделал тебе больно,
убил тебя. «Нет, нет, она не простит», всё говорит он.
А те —
убивают тысячами спокойно, без
жалости, без содрогания сердца, с удовольствием
убивают!
Я сразу понял, что человек не пьян, а — мертв, но это было так неожиданно, что не хотелось верить. Помню, я не чувствовал ни страха, ни
жалости, глядя на большой, гладкий череп, высунувшийся из-под пальто, и на синее ухо, — не верилось, что человек мог
убить себя в такой ласковый весенний день.
Он взял подушку и пошел к двери. После того как он окончательно решил уехать и оставить Надежду Федоровну, она стала возбуждать в нем
жалость и чувство вины; ему было в ее присутствии немножко совестно, как в присутствии больной или старой лошади, которую решили
убить. Он остановился в дверях и оглянулся на нее.
Я хотел сначала понять это как шутку, но — увы! — он сумел меня убедить в серьёзности своего намерения. Он так основательно и ясно убеждал меня в этом, что я, вместо того чтобы взбеситься на него за этот наивный цинизм, преисполнился к нему чувством глубокой
жалости. Что иное можно чувствовать к человеку, который с светлейшей улыбкой и самым искренним тоном рассказывает тебе о своём намерении
убить тебя? Что с ним делать, если он смотрит на этот поступок как на милую, остроумную шутку?