Неточные совпадения
Судебный пристав тотчас к нему приблизился. Алеша вдруг вскочил и закричал: «Он болен, не верьте ему, он в белой горячке!» Катерина Ивановна стремительно встала со своего стула и, неподвижная от
ужаса, смотрела на Ивана Федоровича. Митя поднялся и с какою-то
дикою искривленною улыбкой жадно смотрел и слушал брата.
Наконец Сергей выбился из сил. Сквозь
дикий ужас им стала постепенно овладевать холодная, вялая тоска, тупое равнодушие ко всякой опасности. Он сел под дерево, прижался к его стволу изнемогшим от усталости телом и зажмурил глаза. Все ближе и ближе хрустел песок под грузными шагами врага. Арто тихо подвизгивал, уткнув морду в колени Сергея.
Было уже совсем темно, когда Арбузов вдруг вскочил и сел на кровати, охваченный чувством
дикого ужаса и нестерпимой физической тоски, которая начиналась от сердца, переставшего биться, наполняла всю грудь, подымалась до горла и сжимала его.
Меркулов кружился вместе с ней, но не мог схватить ее: у нее была ушиблена голова, она ничего не понимала и в
диком ужасе царапалась ногтями и выла. Левый глаз у нее был выбит каблуком.
Неточные совпадения
Вскочил Евгений; вспомнил живо // Он прошлый
ужас; торопливо // Он встал; пошел бродить, и вдруг // Остановился, и вокруг // Тихонько стал водить очами // С боязнью
дикой на лице.
Иногда, большею частью внезапно, это недоумение переходило в холодный
ужас; лицо ее принимало выражение мертвенное и
дикое; она запиралась у себя в спальне, и горничная ее могла слышать, припав ухом к замку, ее глухие рыдания.
— Мой брат недавно прислал мне письмо с одним товарищем, — рассказывал Самгин. — Брат — недалекий парень, очень мягкий. Его испугало крестьянское движение на юге и потрясла
дикая расправа с крестьянами. Но он пишет, что не в силах ненавидеть тех, которые били, потому что те, которых били, тоже безумны до
ужаса.
— Что ты говоришь, Вера? — вдруг, в
ужасе бледнея, остановила ее Татьяна Марковна и опять стала похожа на
дикую старуху, которая бродила по лесу и по оврагам.
Он свои художнические требования переносил в жизнь, мешая их с общечеловеческими, и писал последнюю с натуры, и тут же, невольно и бессознательно, приводил в исполнение древнее мудрое правило, «познавал самого себя», с
ужасом вглядывался и вслушивался в
дикие порывы животной, слепой натуры, сам писал ей казнь и чертил новые законы, разрушал в себе «ветхого человека» и создавал нового.