Но, может быть, это было вовсе не активное сообщество со стороны Смердякова, а, так сказать, пассивное и страдальческое: может быть, запуганный Смердяков согласился лишь не сопротивляться убийству и, предчувствуя, что его же ведь обвинят, что он
дал убить барина, не кричал, не сопротивлялся, — заранее выговорил себе у Дмитрия Карамазова позволение пролежать это время как бы в падучей, «а ты там убивай себе как угодно, моя изба с краю».
Неточные совпадения
—
Убьет,
убьет! Не
давай меня, не
давай! — выкрикивал он, вцепившись в полу сюртука Ивана Федоровича.
С другой стороны, такая статья-с, как только сейчас смеркнется, да и раньше того, братец ваш с оружьем в руках явится по соседству: «Смотри, дескать, шельма, бульонщик: проглядишь ее у меня и не
дашь мне знать, что пришла, —
убью тебя прежде всякого».
— Как вы смели, милостивый государь, как решились обеспокоить незнакомую вам
даму в ее доме и в такой час… и явиться к ней говорить о человеке, который здесь же, в этой самой гостиной, всего три часа тому, приходил
убить меня, стучал ногами и вышел как никто не выходит из порядочного дома.
— Боже! Это он старика отца своего
убил! — вскричала она, всплеснув руками. — Никаких я ему денег не
давала, никаких! О, бегите, бегите!.. Не говорите больше ни слова! Спасайте старика, бегите к отцу его, бегите!
— Я гораздо добрее, чем вы думаете, господа, я вам сообщу почему, и
дам этот намек, хотя вы того и не стоите. Потому, господа, умалчиваю, что тут для меня позор. В ответе на вопрос: откуда взял эти деньги, заключен для меня такой позор, с которым не могло бы сравняться даже и убийство, и ограбление отца, если б я его
убил и ограбил. Вот почему не могу говорить. От позора не могу. Что вы это, господа, записывать хотите?
Но злодей предпочел-де лучше
убить отца и ограбить его именно на три же тысячи, рассчитывая сделать это безнаказанно, чем тащиться в Сибирь с сорокалетними прелестями своей скучающей
дамы.
Как же не в аффекте — пришел и кричит: денег, денег, три тысячи,
давайте три тысячи, а потом пошел и вдруг
убил.
РР. SS. Катя, моли Бога, чтобы
дали люди деньги. Тогда не буду в крови, а не
дадут — в крови!
Убей меня!
— То-то и есть, что в уме… и в подлом уме, в таком же, как и вы, как и все эти… р-рожи! — обернулся он вдруг на публику. —
Убили отца, а притворяются, что испугались, — проскрежетал он с яростным презрением. — Друг пред другом кривляются. Лгуны! Все желают смерти отца. Один гад съедает другую гадину… Не будь отцеубийства — все бы они рассердились и разошлись злые… Зрелищ! «Хлеба и зрелищ!» Впрочем, ведь и я хорош! Есть у вас вода или нет,
дайте напиться, Христа ради! — схватил он вдруг себя за голову.
«А может быть, падучая была настоящая. Больной вдруг очнулся, услыхал крик, вышел» — ну и что же? Посмотрел да и сказал себе:
дай пойду
убью барина? А почему он узнал, что тут было, что тут происходило, ведь он до сих пор лежал в беспамятстве? А впрочем, господа, есть предел и фантазиям.
«Буду просить у всех людей, а не
дадут люди,
убью отца и возьму у него под тюфяком, в пакете с розовою ленточкой, только бы уехал Иван» — полная-де программа убийства, как же не он?
— Я преступник!.. если не убил, то
дал убить ее: я не хотел понять ее, искал ада и молний там, где был только тихий свет лампады и цветы. Что же я такое, Боже мой! Злодей! Ужели я…
Неточные совпадения
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот был прост; накинется // Со всей воинской силою, // Подумаешь:
убьет! // А деньги сунь, отвалится, // Ни
дать ни взять раздувшийся // В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока не пустит по миру, // Не отойдя сосет!
— Никакой. Напротив, ребенок может
убить медведя, — сказал он, сторонясь с легким поклоном пред
дамами, которые с хозяйкой подходили к столу закусок.
— Вы счастливы, — сказал я Грушницкому, — вам стрелять первому! Но помните, что если вы меня не
убьете, то я не промахнусь —
даю вам честное слово.
А на другой день прослышали мы, что Алену Ивановну и сестрицу их Лизавету Ивановну топором
убили, а мы их знавали-с, и взяло меня тут сумление насчет серег, — потому известно нам было, что покойница под вещи деньги
давала.
Как донской-то казак, казак вел коня поить, // Добрый молодец, уж он у ворот стоит. // У ворот стоит, сам он думу думает, // Думу думает, как будет жену губить. // Как жена-то, жена мужу возмолилася, // Во скоры-то ноги ему поклонилася, // Уж ты, батюшко, ты ли мил сердечный друг! // Ты не бей, не губи ты меня со вечера! // Ты
убей, загуби меня со полуночи! //
Дай уснуть моим малым детушкам, // Малым детушкам, всем ближним соседушкам.