Неточные совпадения
Но зазвонил колокольчик. Присяжные совещались ровно час, ни больше, ни меньше.
Глубокое молчание воцарилось, только что уселась снова публика. Помню, как присяжные вступили в залу. Наконец-то! Не привожу вопросов по пунктам, да я их и забыл. Я помню лишь ответ на первый и главный вопрос председателя, то есть «убил ли с целью грабежа преднамеренно?» (текста не помню). Все замерло. Старшина присяжных, именно тот чиновник, который был всех моложе, громко и ясно, при мертвенной
тишине залы, провозгласил...
А между тем орлиным взором // В кругу домашнем ищет он // Себе товарищей отважных, // Неколебимых, непродажных. // Во всем открылся он жене: // Давно в
глубокой тишине // Уже донос он грозный копит, // И, гнева женского полна, // Нетерпеливая жена // Супруга злобного торопит. // В тиши ночной, на ложе сна, // Как некий дух, ему она // О мщенье шепчет, укоряет, // И слезы льет, и ободряет, // И клятвы требует — и ей // Клянется мрачный Кочубей.
Я судорожно повернулся всем телом и вдруг, среди
глубокой тишины, ясно услышал слова: «Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас».
Вдруг, где-то в отдалении, раздался протяжный, звенящий, почти стенящий звук, один из тех непонятных ночных звуков, которые возникают иногда среди
глубокой тишины, поднимаются, стоят в воздухе и медленно разносятся, наконец, как бы замирая.
Неточные совпадения
Прогулки, чтенье, сон
глубокой, // Лесная тень, журчанье струй, // Порой белянки черноокой // Младой и свежий поцелуй, // Узде послушный конь ретивый, // Обед довольно прихотливый, // Бутылка светлого вина, // Уединенье,
тишина: // Вот жизнь Онегина святая; // И нечувствительно он ей // Предался, красных летних дней // В беспечной неге не считая, // Забыв и город, и друзей, // И скуку праздничных затей.
В комнате темно, как в погребе, в доме — непоколебимая
тишина глубокой ночи.
Она воспринималась им как нечто совершенно естественное в голубоватой холодной
тишине,
глубокой, как бывает только в сновидениях.
Она сидела беспечной барыней, в красивой позе, с сосредоточенной будто бы мыслью или каким-то
глубоким воспоминанием и — любила тогда около себя
тишину, оставаясь долго в сумерках одна.
Кругом безмолвие; в
глубоком смирении с неба смотрели звезды, и шаги Старцева раздавались так резко и некстати. И только когда в церкви стали бить часы и он вообразил самого себя мертвым, зарытым здесь навеки, то ему показалось, что кто-то смотрит на него, и он на минуту подумал, что это не покой и не
тишина, а глухая тоска небытия, подавленное отчаяние…