Неточные совпадения
Веришь ли, никогда этого у меня ни с какой не бывало, ни с единою женщиной, чтобы
в этакую
минуту я на нее глядел с ненавистью, — и вот крест кладу: я на эту глядел тогда секунды три или пять со страшною ненавистью, — с тою самою ненавистью, от которой до любви, до безумнейшей любви —
один волосок!
Говорил он о многом, казалось, хотел бы все сказать, все высказать еще раз, пред смертною
минутой, изо всего недосказанного
в жизни, и не поучения лишь
одного ради, а как бы жаждая поделиться радостью и восторгом своим со всеми и вся, излиться еще раз
в жизни сердцем своим…
Теперь же, может быть, они
в эту самую
минуту в трактире этом сидят с братцем Иваном Федоровичем, так как Иван Федорович домой обедать не приходили, а Федор Павлович отобедали час тому назад
одни и теперь почивать легли.
Он останавливается на паперти Севильского собора
в ту самую
минуту, когда во храм вносят с плачем детский открытый белый гробик:
в нем семилетняя девочка, единственная дочь
одного знатного гражданина.
Но Григорий Васильевич не приходит-с, потому служу им теперь
в комнатах
один я-с — так они сами определили с той самой
минуты, как начали эту затею с Аграфеной Александровной, а на ночь так и я теперь, по ихнему распоряжению, удаляюсь и ночую во флигеле, с тем чтобы до полночи мне не спать, а дежурить, вставать и двор обходить, и ждать, когда Аграфена Александровна придут-с, так как они вот уже несколько дней ее ждут, словно как помешанные.
За полгода до кончины своей, когда уже
минуло ему семнадцать лет, повадился он ходить к
одному уединенному
в нашем городе человеку, как бы политическому ссыльному, высланному из Москвы
в наш город за вольнодумство.
«Господи! — мыслю про себя, — о почтении людей думает
в такую
минуту!» И до того жалко мне стало его тогда, что, кажись, сам бы разделил его участь, лишь бы облегчить его. Вижу, он как исступленный. Ужаснулся я, поняв уже не умом
одним, а живою душой, чего стоит такая решимость.
Алеша быстро отвел свои глаза и опустил их
в землю, и уже по
одному виду юноши отец Паисий догадался, какая
в минуту сию происходит
в нем сильная перемена.
— Помирились. Сцепились — и помирились.
В одном месте. Разошлись приятельски.
Один дурак… он мне простил… теперь уж наверно простил… Если бы встал, так не простил бы, — подмигнул вдруг Митя, — только знаете, к черту его, слышите, Петр Ильич, к черту, не надо!
В сию
минуту не хочу! — решительно отрезал Митя.
В нужные
минуты он ласково и подобострастно останавливал его и уговаривал, не давал ему оделять, как «тогда», мужиков «цигарками и ренским вином» и, Боже сохрани, деньгами, и очень негодовал на то, что девки пьют ликер и едят конфеты: «Вшивость лишь
одна, Митрий Федорович, — говорил он, — я их коленком всякую напинаю, да еще за честь почитать прикажу — вот они какие!» Митя еще раз вспомянул про Андрея и велел послать ему пуншу.
«Да неужели
один час,
одна минута ее любви не стоят всей остальной жизни, хотя бы и
в муках позора?» Этот дикий вопрос захватил его сердце.
Она вырвалась от него из-за занавесок. Митя вышел за ней как пьяный. «Да пусть же, пусть, что бы теперь ни случилось — за
минуту одну весь мир отдам», — промелькнуло
в его голове. Грушенька
в самом деле выпила залпом еще стакан шампанского и очень вдруг охмелела. Она уселась
в кресле, на прежнем месте, с блаженною улыбкой. Щеки ее запылали, губы разгорелись, сверкавшие глаза посоловели, страстный взгляд манил. Даже Калганова как будто укусило что-то за сердце, и он подошел к ней.
Она
в бессилии закрыла глаза и вдруг как бы заснула на
одну минуту. Колокольчик
в самом деле звенел где-то
в отдалении и вдруг перестал звенеть. Митя склонился головою к ней на грудь. Он не заметил, как перестал звенеть колокольчик, но не заметил и того, как вдруг перестали и песни, и на место песен и пьяного гама во всем доме воцарилась как бы внезапно мертвая тишина. Грушенька открыла глаза.
А между тем как раз у него сидели
в эту
минуту за ералашем прокурор и наш земский врач Варвинский, молодой человек, только что к нам прибывший из Петербурга,
один из блистательно окончивших курс
в Петербургской медицинской академии.
Прибытие же Петра Ильича упредила всего только пятью
минутами, так что тот явился уже не с
одними своими догадками и заключениями, а как очевидный свидетель, еще более рассказом своим подтвердивший общую догадку о том, кто преступник (чему, впрочем, он,
в глубине души, до самой этой последней
минуты, все еще отказывался верить).
И таков ли, таков ли был бы я
в эту ночь и
в эту
минуту теперь, сидя с вами, — так ли бы я говорил, так ли двигался, так ли бы смотрел на вас и на мир, если бы
в самом деле был отцеубийцей, когда даже нечаянное это убийство Григория не давало мне покоя всю ночь, — не от страха, о! не от
одного только страха вашего наказания!
Словом, Мите объявили, что он от сей
минуты арестант и что повезут его сейчас
в город, где и заключат
в одно очень неприятное место.
Илюша же и говорить не мог. Он смотрел на Колю своими большими и как-то ужасно выкатившимися глазами, с раскрытым ртом и побледнев как полотно. И если бы только знал не подозревавший ничего Красоткин, как мучительно и убийственно могла влиять такая
минута на здоровье больного мальчика, то ни за что бы не решился выкинуть такую штуку, какую выкинул. Но
в комнате понимал это, может быть, лишь
один Алеша. Что же до штабс-капитана, то он весь как бы обратился
в самого маленького мальчика.
— Трою основали Тевкр, Дардан, Иллюс и Трос, — разом отчеканил мальчик и
в один миг весь покраснел, так покраснел, что на него жалко стало смотреть. Но мальчики все на него глядели
в упор, глядели целую
минуту, и потом вдруг все эти глядящие
в упор глаза разом повернулись к Коле. Тот с презрительным хладнокровием все еще продолжал обмеривать взглядом дерзкого мальчика.
Газетное известие было весьма характерное и, конечно, должно было на нее очень щекотливо подействовать, но она, к своему счастью может быть, не способна была
в сию
минуту сосредоточиться на
одном пункте, а потому чрез
минуту могла забыть даже и о газете и перескочить совсем на другое.
— Позвольте мне остаться
в пальто, — проговорил Иван Федорович, вступая
в залу. — Я и не сяду. Я более
одной минуты не останусь.
Иван Федорович вскочил и изо всей силы ударил его кулаком
в плечо, так что тот откачнулся к стене.
В один миг все лицо его облилось слезами, и, проговорив: «Стыдно, сударь, слабого человека бить!», он вдруг закрыл глаза своим бумажным с синими клеточками и совершенно засморканным носовым платком и погрузился
в тихий слезный плач. Прошло с
минуту.
Однако как я
в силах наблюдать за собой, — подумал он
в ту же
минуту еще с большим наслаждением, — а они-то решили там, что я с ума схожу!» Дойдя до своего дома, он вдруг остановился под внезапным вопросом: «А не надо ль сейчас, теперь же пойти к прокурору и все объявить?» Вопрос он решил, поворотив опять к дому: «Завтра все вместе!» — прошептал он про себя, и, странно, почти вся радость, все довольство его собою прошли
в один миг.
Ну, фрак, белый галстук, перчатки, и, однако, я был еще бог знает где, и, чтобы попасть к вам на землю, предстояло еще перелететь пространство… конечно, это
один только миг, но ведь и луч света от солнца идет целых восемь
минут, а тут, представь, во фраке и
в открытом жилете.
— Ни
одной минуты! — яростно вскричал Иван. — Я, впрочем, желал бы
в тебя поверить! — странно вдруг прибавил он.
Неточные совпадения
Хлестаков, городничий и Добчинский. Городничий, вошед, останавливается. Оба
в испуге смотрят несколько
минут один на другого, выпучив глаза.
И
в ту же
минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры… можете представить себе, тридцать пять тысяч
одних курьеров!
Тут только понял Грустилов,
в чем дело, но так как душа его закоснела
в идолопоклонстве, то слово истины, конечно, не могло сразу проникнуть
в нее. Он даже заподозрил
в первую
минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар и которая во время отпадения глуповцев
в идолопоклонстве
одна осталась верною истинному богу.
В одном месте пожар уже
в полном разгаре; все строение обнял огонь, и с каждой
минутой размеры его уменьшаются, и силуэт принимает какие-то узорчатые формы, которые вытачивает и выгрызает страшная стихия.
Во всяком случае,
в видах предотвращения злонамеренных толкований, издатель считает долгом оговориться, что весь его труд
в настоящем случае заключается только
в том, что он исправил тяжелый и устарелый слог «Летописца» и имел надлежащий надзор за орфографией, нимало не касаясь самого содержания летописи. С первой
минуты до последней издателя не покидал грозный образ Михаила Петровича Погодина, и это
одно уже может служить ручательством, с каким почтительным трепетом он относился к своей задаче.