Неточные совпадения
И
в то же
время он все-таки всю жизнь свою продолжал быть
одним из бестолковейших сумасбродов по всему нашему уезду.
Деревеньку же и довольно хороший городской дом, которые тоже пошли ей
в приданое, он долгое
время и изо всех сил старался перевести на свое имя чрез совершение какого-нибудь подходящего акта и наверно бы добился того из
одного, так сказать, презрения и отвращения к себе, которое он возбуждал
в своей супруге ежеминутно своими бесстыдными вымогательствами и вымаливаниями, из
одной ее душевной усталости, только чтоб отвязался.
Только впоследствии объяснилось, что Иван Федорович приезжал отчасти по просьбе и по делам своего старшего брата, Дмитрия Федоровича, которого
в первый раз отроду узнал и увидал тоже почти
в это же самое
время,
в этот самый приезд, но с которым, однако же, по
одному важному случаю, касавшемуся более Дмитрия Федоровича, вступил еще до приезда своего из Москвы
в переписку.
Заранее скажу мое полное мнение: был он просто ранний человеколюбец, и если ударился на монастырскую дорогу, то потому только, что
в то
время она
одна поразила его и представила ему, так сказать, идеал исхода рвавшейся из мрака мирской злобы к свету любви души его.
В самое же последнее
время он как-то обрюзг, как-то стал терять ровность, самоотчетность, впал даже
в какое-то легкомыслие, начинал
одно и кончал другим, как-то раскидывался и все чаще и чаще напивался пьян, и если бы не все тот же лакей Григорий, тоже порядочно к тому
времени состарившийся и смотревший за ним иногда вроде почти гувернера, то, может быть, Федор Павлович и не прожил бы без особых хлопот.
Просто повторю, что сказал уже выше: вступил он на эту дорогу потому только, что
в то
время она
одна поразила его и представила ему разом весь идеал исхода рвавшейся из мрака к свету души его.
Рассказывают, например, что однажды,
в древнейшие
времена христианства,
один таковой послушник, не исполнив некоего послушания, возложенного на него его старцем, ушел от него из монастыря и пришел
в другую страну, из Сирии
в Египет.
— Из простонародья женский пол и теперь тут, вон там, лежат у галерейки, ждут. А для высших дамских лиц пристроены здесь же на галерее, но вне ограды, две комнатки, вот эти самые окна, и старец выходит к ним внутренним ходом, когда здоров, то есть все же за ограду. Вот и теперь
одна барыня, помещица харьковская, госпожа Хохлакова, дожидается со своею расслабленною дочерью. Вероятно, обещал к ним выйти, хотя
в последние
времена столь расслабел, что и к народу едва появляется.
Многие из «высших» даже лиц и даже из ученейших, мало того, некоторые из вольнодумных даже лиц, приходившие или по любопытству, или по иному поводу, входя
в келью со всеми или получая свидание наедине, ставили себе
в первейшую обязанность, все до единого, глубочайшую почтительность и деликатность во все
время свидания, тем более что здесь денег не полагалось, а была лишь любовь и милость с
одной стороны, а с другой — покаяние и жажда разрешить какой-нибудь трудный вопрос души или трудный момент
в жизни собственного сердца.
Из той ватаги гулявших господ как раз оставался к тому
времени в городе лишь
один участник, да и то пожилой и почтенный статский советник, обладавший семейством и взрослыми дочерьми и который уж отнюдь ничего бы не стал распространять, если бы даже что и было; прочие же участники, человек пять, на ту пору разъехались.
«Она сама, низкая, виновата», — говорил он утвердительно, а обидчиком был не кто иной, как «Карп с винтом» (так назывался
один известный тогда городу страшный арестант, к тому
времени бежавший из губернского острога и
в нашем городе тайком проживавший).
Опять-таки и то взямши, что никто
в наше
время, не только вы-с, но и решительно никто, начиная с самых даже высоких лиц до самого последнего мужика-с, не сможет спихнуть горы
в море, кроме разве какого-нибудь
одного человека на всей земле, много двух, да и то, может, где-нибудь там
в пустыне египетской
в секрете спасаются, так что их и не найдешь вовсе, — то коли так-с, коли все остальные выходят неверующие, то неужели же всех сих остальных, то есть население всей земли-с, кроме каких-нибудь тех двух пустынников, проклянет Господь и при милосердии своем, столь известном, никому из них не простит?
Было ему лет семьдесят пять, если не более, а проживал он за скитскою пасекой,
в углу стены,
в старой, почти развалившейся деревянной келье, поставленной тут еще
в древнейшие
времена, еще
в прошлом столетии, для
одного тоже величайшего постника и молчальника, отца Ионы, прожившего до ста пяти лет и о подвигах которого даже до сих пор ходили
в монастыре и
в окрестностях его многие любопытнейшие рассказы.
Дело
в том, что тут для Алеши разрешалось теперь
одно из его сомнений,
одна беспокойная загадка, с некоторого
времени его мучившая.
— Алексей Федорович… я… вы… — бормотал и срывался штабс-капитан, странно и дико смотря на него
в упор с видом решившегося полететь с горы, и
в то же
время губами как бы и улыбаясь, — я-с… вы-с… А не хотите ли, я вам
один фокусик сейчас покажу-с! — вдруг прошептал он быстрым, твердым шепотом, речь уже не срывалась более.
Видишь: предположи, что нашелся хотя
один из всех этих желающих
одних только материальных и грязных благ — хоть
один только такой, как мой старик инквизитор, который сам ел коренья
в пустыне и бесновался, побеждая плоть свою, чтобы сделать себя свободным и совершенным, но однако же, всю жизнь свою любивший человечество и вдруг прозревший и увидавший, что невелико нравственное блаженство достигнуть совершенства воли с тем, чтобы
в то же
время убедиться, что миллионы остальных существ Божиих остались устроенными лишь
в насмешку, что никогда не
в силах они будут справиться со своею свободой, что из жалких бунтовщиков никогда не выйдет великанов для завершения башни, что не для таких гусей великий идеалист мечтал о своей гармонии.
Потом, за разговором, Смердяков на
время позабылся, но, однако же, остался
в его душе, и только что Иван Федорович расстался с Алешей и пошел
один к дому, как тотчас же забытое ощущение вдруг быстро стало опять выходить наружу.
Библию же
одну никогда почти
в то
время не развертывал, но никогда и не расставался с нею, а возил ее повсюду с собой: воистину берег эту книгу, сам того не ведая, «на день и час, на месяц и год».
Выждал я
время и раз
в большом обществе удалось мне вдруг «соперника» моего оскорбить будто бы из-за самой посторонней причины, подсмеяться над
одним мнением его об
одном важном тогда событии —
в двадцать шестом году дело было — и подсмеяться, говорили люди, удалось остроумно и ловко.
Заметался я тут, совсем потерялся, вышли мы, однако же, садиться
в коляску: «Погоди здесь
время, — говорю ему, — я
в один миг сбегаю, кошелек забыл».
Но она отдала уже свое сердце другому,
одному знатному не малого чина военному, бывшему
в то
время в походе и которого ожидала она, однако, скоро к себе.
Провозгласил мир свободу,
в последнее
время особенно, и что же видим
в этой свободе ихней:
одно лишь рабство и самоубийство!
То-то и есть, что вся любовь, таившаяся
в молодом и чистом сердце его ко «всем и вся»,
в то
время и во весь предшествовавший тому год, как бы вся
временами сосредоточивалась, и может быть даже неправильно, лишь на
одном существе преимущественно, по крайней мере
в сильнейших порывах сердца его, — на возлюбленном старце его, теперь почившем.
Когда Федор Павлович Карамазов, связавшийся первоначально с Грушенькой по поводу
одного случайного «гешефта», кончил совсем для себя неожиданно тем, что влюбился
в нее без памяти и как бы даже ум потеряв, то старик Самсонов, уже дышавший
в то
время на ладан, сильно подсмеивался.
Письмо было
в ее руке, и она все
время, пока кричала, махала им по воздуху. Грушенька выхватила от нее письмо и поднесла к свечке. Это была только записочка, несколько строк,
в один миг она прочла ее.
— К тебе бежал, вот его, Андрея, встретил и велел ему прямо сюда к лавке и подъезжать.
Времени терять нечего!
В прошлый раз с Тимофеем ездил, да Тимофей теперь тю-тю-тю, вперед меня с волшебницей
одной укатил. Андрей, опоздаем очень?
Несмотря на приобретенные уже тысячки, Трифон Борисыч очень любил сорвать с постояльца кутящего и, помня, что еще месяца не прошло, как он
в одни сутки поживился от Дмитрия Федоровича, во
время кутежа его с Грушенькой, двумя сотнями рубликов с лишком, если не всеми тремя, встретил его теперь радостно и стремительно, уже по тому
одному, как подкатил ко крыльцу его Митя, почуяв снова добычу.
Как раз
в это лето,
в июле месяце, во
время вакаций, случилось так, что маменька с сынком отправились погостить на недельку
в другой уезд, за семьдесят верст, к
одной дальней родственнице, муж которой служил на станции железной дороги (той самой, ближайшей от нашего города станции, с которой Иван Федорович Карамазов месяц спустя отправился
в Москву).
Но нашлись там как раз
в то
время и еще несколько мальчиков, с которыми он и сошелся;
одни из них проживали на станции, другие по соседству — всего молодого народа от двенадцати до пятнадцати лет сошлось человек шесть или семь, а из них двое случились и из нашего городка.
Пораженная докторша рассудила, пока есть еще
время, свезти Катерину
в одно приспособленное к подобным случаям
в нашем городке заведение у повивальной бабушки.
— Только
одно, — сказал Алеша, прямо смотря ей
в лицо, — чтобы вы щадили себя и не показывали ничего на суде о том… — он несколько замялся, — что было между вами… во
время самого первого вашего знакомства…
в том городе…
Впрочем,
в то
время он очень был развлечен
одним совсем посторонним обстоятельством: приехав из Москвы, он
в первые же дни весь и бесповоротно отдался пламенной и безумной страсти своей к Катерине Ивановне.
— И я тоже подумал тогда, минутку
одну, что и на меня тоже рассчитываете, — насмешливо осклабился Смердяков, — так что тем самым еще более тогда себя предо мной обличили, ибо если предчувствовали на меня и
в то же самое
время уезжали, значит, мне тем самым точно как бы сказали: это ты можешь убить родителя, а я не препятствую.
К тому же мое описание вышло бы отчасти и лишним, потому что
в речах прокурора и защитника, когда приступили к прениям, весь ход и смысл всех данных и выслушанных показаний были сведены как бы
в одну точку с ярким и характерным освещением, а эти две замечательные речи я, по крайней мере местами, записал
в полноте и передам
в свое
время, равно как и
один чрезвычайный и совсем неожиданный эпизод процесса, разыгравшийся внезапно еще до судебных прений и несомненно повлиявший на грозный и роковой исход его.
Эта мысль моя, формула моя — следующая: подавляющая совокупность фактов против подсудимого и
в то же
время ни
одного факта, выдерживающего критику, если рассматривать его единично, самого по себе!
«Господа присяжные заседатели, — приступил защитник, —
в настоящем деле всякого свежего и непредубежденного человека поражает
одна характернейшая особенность, а именно: обвинение
в грабеже и
в то же
время совершенная невозможность фактически указать на то: что именно было ограблено?
Видите ли, об отворенной этой двери свидетельствует лишь
одно лицо, бывшее, однако,
в то
время в таком состоянии само, что…
— Есть, — сказал он
в одной группе, как передавали потом, — есть эти невидимые нити, связующие защитника с присяжными. Они завязываются и предчувствуются еще во
время речи. Я ощутил их, они существуют. Дело наше, будьте спокойны.
За обедней Снегирев как бы несколько попритих, хотя
временами все-таки прорывалась
в нем та же бессознательная и как бы сбитая с толку озабоченность: то он подходил к гробу оправлять покров, венчик, то, когда упала
одна свечка из подсвечника, вдруг бросился вставлять ее и ужасно долго с ней провозился.
Я теперь пока несколько
времени с двумя братьями, из которых
один пойдет
в ссылку, а другой лежит при смерти.