Неточные совпадения
— А пожалуй; вы в этом знаток. Только вот что, Федор Павлович, вы сами сейчас изволили упомянуть, что мы дали слово
вести себя прилично, помните. Говорю вам, удержитесь. А начнете шута из себя строить, так я не намерен, чтобы меня с вами на одну доску здесь поставили… Видите, какой человек, — обратился он
к монаху, — я вот с ним боюсь входить
к порядочным людям.
— Я нарочно и сказал, чтобы вас побесить, потому что вы от родства уклоняетесь, хотя все-таки вы родственник, как ни финтите, по святцам докажу; за тобой, Иван Федорович, я в свое время лошадей пришлю, оставайся, если хочешь, и ты. Вам же, Петр Александрович, даже приличие
велит теперь явиться
к отцу игумену, надо извиниться в том, что мы с вами там накутили…
Сокровеннейшее ощущение его в этот миг можно было бы выразить такими словами: «Ведь уж теперь себя не реабилитируешь, так давай-ка я им еще наплюю до бесстыдства: не стыжусь, дескать, вас, да и только!» Кучеру он
велел подождать, а сам скорыми шагами воротился в монастырь и прямо
к игумену.
Очень бы надо примолвить кое-что и о нем специально, но мне совестно столь долго отвлекать внимание моего читателя на столь обыкновенных лакеев, а потому и перехожу
к моему рассказу, уповая, что о Смердякове как-нибудь сойдет само собою в дальнейшем течении
повести.
И вот вдруг мне тогда в ту же секунду кто-то и шепни на ухо: «Да ведь завтра-то этакая, как приедешь с предложением руки, и не выйдет
к тебе, а
велит кучеру со двора тебя вытолкать.
— Буду, понимаю, что нескоро, что нельзя этак прийти и прямо бух! Он теперь пьян. Буду ждать и три часа, и четыре, и пять, и шесть, и семь, но только знай, что сегодня, хотя бы даже в полночь, ты явишься
к Катерине Ивановне, с деньгами или без денег, и скажешь: «
Велел вам кланяться». Я именно хочу, чтобы ты этот стих сказал: «
Велел, дескать, кланяться».
— Но я ее видел… Стало быть, она… Я узнаю сейчас, где она… Прощай, Алексей! Езопу теперь о деньгах ни слова, а
к Катерине Ивановне сейчас же и непременно: «Кланяться
велел, кланяться
велел, кланяться! Именно кланяться и раскланяться!» Опиши ей сцену.
К тому же еще
велел передать Катерине Ивановне и только что происшедшую у отца сцену.
— Ах, это счастливо! — воскликнул Алеша. — Вот я с ней и увижусь у вас, она вчера
велела мне непременно прийти
к ней сегодня.
— Да полноте вы, наконец, паясничать, ваши выверты глупые показывать, которые ни
к чему никогда не
ведут!.. — совсем уже озлившись, крикнула все из того угла Варвара Николаевна, даже ногой топнула.
— Да, во-первых, хоть для русизма: русские разговоры на эти темы все ведутся как глупее нельзя
вести. А во-вторых, опять-таки чем глупее, тем ближе
к делу. Чем глупее, тем и яснее. Глупость коротка и нехитра, а ум виляет и прячется. Ум подлец, а глупость пряма и честна. Я довел дело до моего отчаяния, и чем глупее я его выставил, тем для меня же выгоднее.
— Уж конечно, объясню, не секрет,
к тому и
вел. Братишка ты мой, не тебя я хочу развратить и сдвинуть с твоего устоя, я, может быть, себя хотел бы исцелить тобою, — улыбнулся вдруг Иван, совсем как маленький кроткий мальчик. Никогда еще Алеша не видал у него такой улыбки.
— Конечно, скажу,
к тому и
вел, чтобы сказать. Ты мне дорог, я тебя упустить не хочу и не уступлю твоему Зосиме.
И вот, убедясь в этом, он видит, что надо идти по указанию умного духа, страшного духа смерти и разрушения, а для того принять ложь и обман и
вести людей уже сознательно
к смерти и разрушению, и притом обманывать их всю дорогу, чтоб они как-нибудь не заметили, куда их
ведут, для того чтобы хоть в дороге-то жалкие эти слепцы считали себя счастливыми.
Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил
к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить,
к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в виде
повести, обращаясь
к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо,
к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
Повела матушка меня одного (не помню, где был тогда брат) во храм Господень, в Страстную неделю в понедельник
к обедне.
— А помнишь ли, как я
к тебе тогда в другой раз пришел, в полночь? Еще запомнить тебе
велел? Знаешь ли, для чего я входил? Я ведь убить тебя приходил!
Но вскоре вместо вина упьются и кровью,
к тому их
ведут.
В Европе восстает народ на богатых уже силой, и народные вожаки повсеместно
ведут его
к крови и учат, что прав гнев его.
Старца Зосиму, как уже и всем известно было сие, не любил отец Ферапонт чрезвычайно; и вот и
к нему, в его келейку, донеслась вдруг
весть о том, что «суд-то Божий, значит, не тот, что у человеков, и что естество даже предупредил».
Подумав несколько, старик
велел малому ввести посетителя в залу, а старуху послал вниз с приказанием
к младшему сыну сейчас же и явиться
к нему наверх.
Когда Митя вышел, Кузьма Кузьмич, бледный от злобы, обратился
к сыну и
велел распорядиться, чтобы впредь этого оборванца и духу не было, и на двор не впускать, не то…
— Миша, — обернулся он
к вошедшему мальчику, — видишь, беги
к Плотниковым и скажи, что Дмитрий Федорович
велел кланяться и сейчас сам будет…
—
К тебе бежал, вот его, Андрея, встретил и
велел ему прямо сюда
к лавке и подъезжать. Времени терять нечего! В прошлый раз с Тимофеем ездил, да Тимофей теперь тю-тю-тю, вперед меня с волшебницей одной укатил. Андрей, опоздаем очень?
А Григорий, когда воротились они,
велел тотчас же бежать
к самому исправнику.
Он облокотился на стол и подпер рукой голову. Он сидел
к ним боком и смотрел в стену, пересиливая в себе дурное чувство. В самом деле ему ужасно как хотелось встать и объявить, что более не скажет ни слова, «хоть
ведите на смертную казнь».
— Ну что ж теперь, пороть розгами, что ли, меня начнете, ведь больше-то ничего не осталось, — заскрежетал он, обращаясь
к прокурору.
К Николаю Парфеновичу он и повернуться уже не хотел, как бы и говорить с ним не удостоивая. «Слишком уж пристально мои носки осматривал, да еще
велел, подлец, выворотить, это он нарочно, чтобы выставить всем, какое у меня грязное белье!»
То есть я
веду, собственно,
к тому, что про растраченные вами эти три тысячи от госпожи Верховцевой уже многие догадывались в этот месяц и без вашего признания, я слышал эту легенду сам…
За три недели до смерти, почувствовав близкий финал, он кликнул
к себе наконец наверх сыновей своих, с их женами и детьми, и
повелел им уже более не отходить от себя.
— Чего тебе? — вдруг обернулся он
к Алеше, видя, что тот его догоняет, —
велела тебе бежать за мной, потому что я сумасшедший. Знаю наизусть, — раздражительно прибавил он.
Затем
велел приступить
к судебному следствию.
А вот именно потому, что мы натуры широкие, карамазовские, — я ведь
к тому и
веду, — способные вмещать всевозможные противоположности и разом созерцать обе бездны, бездну над нами, бездну высших идеалов, и бездну под нами, бездну самого низшего и зловонного падения.
В его голове болезненный чад, соображение еще дремлет, но вот он в саду, подходит
к освещенным окнам и слышит страшную
весть от барина, который, конечно, ему обрадовался.
Катерина Ивановна сейчас же после тогдашней сцены в суде
велела перенести больного и потерявшего сознание Ивана Федоровича
к себе в дом, пренебрегая всяким будущим и неизбежным говором общества и его осуждением.
Иван Федорович
к тому времени выздоровеет и сам все
поведет, так что мне ничего не придется делать.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты?
к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь
вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет
к тебе в дом целый полк на постой. А если что,
велит запереть двери. «Я тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный, поешь селедки!»
Приготовь поскорее комнату для важного гостя, ту, что выклеена желтыми бумажками;
к обеду прибавлять не трудись, потому что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вина
вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы прислал самого лучшего, а не то я перерою весь его погреб.
Молчать! уж лучше слушайте, //
К чему я речь
веду: // Тот Оболдуй, потешивший // Зверями государыню, // Был корень роду нашему, // А было то, как сказано, // С залишком двести лет.
С ребятами, с дево́чками // Сдружился, бродит по лесу… // Недаром он бродил! // «Коли платить не можете, // Работайте!» — А в чем твоя // Работа? — «Окопать // Канавками желательно // Болото…» Окопали мы… // «Теперь рубите лес…» // — Ну, хорошо! — Рубили мы, // А немчура показывал, // Где надобно рубить. // Глядим: выходит просека! // Как просеку прочистили, //
К болоту поперечины //
Велел по ней возить. // Ну, словом: спохватились мы, // Как уж дорогу сделали, // Что немец нас поймал!