Неточные совпадения
Он долго потом рассказывал, в
виде характерной черты, что когда он заговорил с Федором Павловичем о Мите, то тот некоторое время имел
вид совершенно не понимающего, о каком таком ребенке идет дело, и даже как бы удивился, что у него
есть где-то в доме маленький сын.
Федор Павлович
был очень этим доволен, имея в
виду свои особые расчеты.
Вообще судя, странно
было, что молодой человек, столь ученый, столь гордый и осторожный на
вид, вдруг явился в такой безобразный дом, к такому отцу, который всю жизнь его игнорировал, не знал его и не помнил, и хоть не дал бы, конечно, денег ни за что и ни в каком случае, если бы сын у него попросил, но все же всю жизнь боялся, что и сыновья, Иван и Алексей, тоже когда-нибудь придут да и попросят денег.
Явясь по двадцатому году к отцу, положительно в вертеп грязного разврата, он, целомудренный и чистый, лишь молча удалялся, когда глядеть
было нестерпимо, но без малейшего
вида презрения или осуждения кому бы то ни
было.
Случалось, что через час после обиды он отвечал обидчику или сам с ним заговаривал с таким доверчивым и ясным
видом, как будто ничего и не
было между ними вовсе.
Вся келья
была очень необширна и какого-то вялого
вида.
То
есть в натуральном-то
виде?
— То
есть в двух словах, — упирая на каждое слово, проговорил опять отец Паисий, — по иным теориям, слишком выяснившимся в наш девятнадцатый век, церковь должна перерождаться в государство, так как бы из низшего в высший
вид, чтобы затем в нем исчезнуть, уступив науке, духу времени и цивилизации.
Вид его
был тверд и серьезен.
Раз случилось, что новый губернатор нашей губернии, обозревая наездом наш городок, очень обижен
был в своих лучших чувствах, увидав Лизавету, и хотя понял, что это «юродивая», как и доложили ему, но все-таки поставил на
вид, что молодая девка, скитающаяся в одной рубашке, нарушает благоприличие, а потому чтобы сего впредь не
было.
(Говоря «вот тут», Дмитрий Федорович ударял себя кулаком по груди и с таким странным
видом, как будто бесчестие лежало и сохранялось именно тут на груди его, в каком-то месте, в кармане может
быть, или на шее висело зашитое.)
Что всего более поразило бедного монашка, так это то, что отец Ферапонт, при несомненном великом постничестве его и
будучи в столь преклонных летах,
был еще на
вид старик сильный, высокий, державший себя прямо, несогбенно, с лицом свежим, хоть и худым, но здоровым.
Но в гостиной беседа уже оканчивалась; Катерина Ивановна
была в большом возбуждении, хотя и имела
вид решительный.
Восклицая это, госпожа Хохлакова имела
вид серьезно испуганный: «Это уж серьезно, серьезно!» — прибавляла она к каждому слову, как будто все, что случалось с ней прежде,
было несерьезно. Алеша выслушал ее с горестью; начал
было излагать ей и свои приключения, но она его с первых же слов прервала: ей
было некогда, она просила посидеть у Lise и у Lise подождать ее.
Это именно вот в таком
виде он должен
был все это унижение почувствовать, а тут как раз я эту ошибку сделал, очень важную: я вдруг и скажи ему, что если денег у него недостанет на переезд в другой город, то ему еще дадут, и даже я сам ему дам из моих денег сколько угодно.
— Видите, я знал, что вы меня… кажется, любите, но я сделал
вид, что вам верю, что вы не любите, чтобы вам
было… удобнее…
Кто знает, может
быть, этот проклятый старик, столь упорно и столь по-своему любящий человечество, существует и теперь в
виде целого сонма многих таковых единых стариков и не случайно вовсе, а существует как согласие, как тайный союз, давно уже устроенный для хранения тайны, для хранения ее от несчастных и малосильных людей, с тем чтобы сделать их счастливыми.
Главное, тем она
была досадна, эта тоска, и тем раздражала, что имела какой-то случайный, совершенно внешний
вид; это чувствовалось.
Наконец чемодан и сак
были готовы:
было уже около девяти часов, когда Марфа Игнатьевна взошла к нему с обычным ежедневным вопросом: «Где изволите чай кушать, у себя аль сойдете вниз?» Иван Федорович сошел вниз,
вид имел почти что веселый, хотя
было в нем, в словах и в жестах его, нечто как бы раскидывающееся и торопливое.
Их
было четверо: иеромонахи отец Иосиф и отец Паисий, иеромонах отец Михаил, настоятель скита, человек не весьма еще старый, далеко не столь ученый, из звания простого, но духом твердый, нерушимо и просто верующий, с
виду суровый, но проникновенный глубоким умилением в сердце своем, хотя видимо скрывал свое умиление до какого-то даже стыда.
Четвертый гость
был совсем уже старенький, простенький монашек, из беднейшего крестьянского звания, брат Анфим, чуть ли даже не малограмотный, молчаливый и тихий, редко даже с кем говоривший, между самыми смиренными смиреннейший и имевший
вид человека, как бы навеки испуганного чем-то великим и страшным, не в подъем уму его.
Но
была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в
виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может
быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем
быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
Лет
был около пятидесяти, и
вид имел почти строгий,
был малоречив; женат же
был не более десяти лет с супругой еще молодою, от которой имел трех малолетних еще детей.
Инок обдорский изо всех волновавшихся выдавался наиболее суетящимся; заметить его можно
было всюду, во всех местах: везде он расспрашивал, везде прислушивался, везде шептался с каким-то особенным таинственным
видом.
Ибо и прежде сего случалось, что умирали иноки весьма праведной жизни и праведность коих
была у всех на
виду, старцы богобоязненные, а между тем и от их смиренных гробов исходил дух тлетворный, естественно, как и у всех мертвецов, появившийся, но сие не производило же соблазна и даже малейшего какого-либо волнения.
Лишь только начало обнаруживаться тление, то уже по одному
виду входивших в келью усопшего иноков можно
было заключить, зачем они приходят.
Цель же у него теперь
была двоякая, во-первых, мстительная, то
есть увидеть «позор праведного» и вероятное «падение» Алеши «из святых во грешники», чем он уже заранее упивался, а во-вторых,
была у него тут в
виду и некоторая материальная, весьма для него выгодная цель, о которой
будет сказано ниже.
Дом же Морозовой
был большой, каменный, двухэтажный, старый и очень неприглядный на
вид; в нем проживала уединенно сама хозяйка, старая женщина, с двумя своими племянницами, тоже весьма пожилыми девицами.
Батюшка, робкий и ласковый на
вид человечек, разъяснил ему немедленно, что этот Лягавый хоть и остановился
было у него спервоначалу, но теперь находится в Сухом Поселке, там у лесного сторожа в избе сегодня ночует, потому что и там тоже лес торгует.
Этот Трифон Борисыч
был плотный и здоровый мужик, среднего роста, с несколько толстоватым лицом,
виду строгого и непримиримого, с мокринскими мужиками особенно, но имевший дар быстро изменять лицо свое на самое подобострастное выражение, когда чуял взять выгоду.
— Вот он так всегда жмет, всегда так! — весело отозвалась, еще робко улыбаясь, Грушенька, кажется вдруг убедившаяся по
виду Мити, что тот не
будет буянить, с ужасным любопытством и все еще с беспокойством в него вглядываясь.
Было что-то в нем чрезвычайно ее поразившее, да и вовсе не ожидала она от него, что в такую минуту он так войдет и так заговорит.
Помните, там
есть помещик Максимов, которого высек Ноздрев и
был предан суду: «за нанесение помещику Максимову личной обиды розгами в пьяном
виде» — ну помните?
— Ктура годзина, пане? (который час?) — обратился со скучающим
видом пан с трубкой к высокому пану на стуле. Тот вскинул в ответ плечами: часов у них у обоих не
было.
— Э, полно, скверно все это, не хочу слушать, я думала, что веселое
будет, — оборвала вдруг Грушенька. Митя всполохнулся и тотчас же перестал смеяться. Высокий пан поднялся с места и с высокомерным
видом скучающего не в своей компании человека начал шагать по комнате из угла в угол, заложив за спину руки.
Госпожа Хохлакова
была поражена, подумала, расспросила, каков он с
виду, и узнала, что «очень прилично одеты-с, молодые и такие вежливые».
— Сегодня, в пять часов пополудни, господин Карамазов занял у меня, по-товарищески, десять рублей, и я положительно знаю, что у него денег не
было, а сегодня же в девять часов он вошел ко мне, неся в руках на
виду пачку сторублевых бумажек, примерно в две или даже в три тысячи рублей.
С
виду он
был маленького роста, слабого и нежного сложения.
Петр Ильич, войдя к исправнику,
был просто ошеломлен: он вдруг увидал, что там всё уже знают. Действительно, карты бросили, все стояли и рассуждали, и даже Николай Парфенович прибежал от барышень и имел самый боевой и стремительный
вид. Петра Ильича встретило ошеломляющее известие, что старик Федор Павлович действительно и в самом деле убит в этот вечер в своем доме, убит и ограблен. Узналось же это только сейчас пред тем следующим образом.
— Вы обо всем нас можете спрашивать, — с холодным и строгим
видом ответил прокурор, — обо всем, что касается фактической стороны дела, а мы, повторяю это, даже обязаны удовлетворять вас на каждый вопрос. Мы нашли слугу Смердякова, о котором вы спрашиваете, лежащим без памяти на своей постеле в чрезвычайно сильном, может
быть, в десятый раз сряду повторявшемся припадке падучей болезни. Медик, бывший с нами, освидетельствовав больного, сказал даже нам, что он не доживет, может
быть, и до утра.
Митя
был бледен. Лицо его имело изможденный и измученный
вид, несмотря на то, что он
был до крайности разгорячен.
Разумеется, показание пана Муссяловича внесли в протокол в самой полной подробности. На том панов и отпустили. О факте же передержки в картах почти и не упомянули; Николай Парфенович им слишком
был и без того благодарен и пустяками не хотел беспокоить, тем более что все это пустая ссора в пьяном
виде за картами и более ничего. Мало ли
было кутежа и безобразий в ту ночь… Так что деньги, двести рублей, так и остались у панов в кармане.
Митя
был спокоен и даже имел совсем ободрившийся
вид, но лишь на минуту.
Это он не раз уже делал прежде и не брезгал делать, так что даже в классе у них разнеслось
было раз, что Красоткин у себя дома играет с маленькими жильцами своими в лошадки, прыгает за пристяжную и гнет голову, но Красоткин гордо отпарировал это обвинение, выставив на
вид, что со сверстниками, с тринадцатилетними, действительно
было бы позорно играть «в наш век» в лошадки, но что он делает это для «пузырей», потому что их любит, а в чувствах его никто не смеет у него спрашивать отчета.
Ему предстояло одно очень важное собственное дело, и на
вид какое-то почти даже таинственное, между тем время уходило, а Агафья, на которую можно бы
было оставить детей, все еще не хотела возвратиться с базара.
Перезвон, завидя его одетым, начал
было усиленно стучать хвостом по полу, нервно подергиваясь всем телом, и даже испустил
было жалобный вой, но Коля, при
виде такой страстной стремительности своего пса, заключил, что это вредит дисциплине, и хоть минуту, а выдержал его еще под лавкой и, уже отворив только дверь в сени, вдруг свистнул его.
Миловидное лицо его имело всегда веселый
вид, но веселость эта
была какая-то тихая и спокойная.
Это
было письмо, написанное Митей в пьяном
виде к Катерине Ивановне, в тот самый вечер, когда он встретился в поле с Алешей, уходившим в монастырь, после сцены в доме Катерины Ивановны, когда ее оскорбила Грушенька.
Белье, длинный галстук в
виде шарфа, все
было так, как и у всех шиковатых джентльменов, но белье, если вглядеться ближе,
было грязновато, а широкий шарф очень потерт.
Разве в
виде шутки?» Ну в шутку-то, подумал,
будет неостроумно.
Прокурор же показался мне, да и не мне, а всем, очень уж как-то бледным, почти с зеленым лицом, почему-то как бы внезапно похудевшим в одну, может
быть, ночь, потому что я всего только третьего дня видел его совсем еще в своем
виде.