Неточные совпадения
— Брат, а ты, кажется, и не обратил внимания, как ты обидел Катерину Ивановну тем, что рассказал Грушеньке о том
дне, а та сейчас ей
бросила в глаза, что вы сами «к кавалерам красу тайком продавать ходили!» Брат, что же больше этой обиды? — Алешу
всего более мучила мысль, что брат точно рад унижению Катерины Ивановны, хотя, конечно, того быть не могло.
— Я говорил, вас жалеючи. На вашем месте, если бы только тут я, так
все бы это тут же
бросил… чем у такого
дела сидеть-с… — ответил Смердяков, с самым открытым видом смотря на сверкающие глаза Ивана Федоровича. Оба помолчали.
Одним словом, можно бы было надеяться даже-де тысяч на шесть додачи от Федора Павловича, на семь даже, так как Чермашня
все же стоит не менее двадцати пяти тысяч, то есть наверно двадцати восьми, «тридцати, тридцати, Кузьма Кузьмич, а я, представьте себе, и семнадцати от этого жестокого человека не выбрал!..» Так вот я, дескать, Митя, тогда это
дело бросил, ибо не умею с юстицией, а приехав сюда, поставлен был в столбняк встречным иском (здесь Митя опять запутался и опять круто перескочил): так вот, дескать, не пожелаете ли вы, благороднейший Кузьма Кузьмич, взять
все права мои на этого изверга, а сами мне дайте три только тысячи…
Главное то было нестерпимо обидно, что вот он, Митя, стоит над ним со своим неотложным
делом, столько пожертвовав, столько
бросив,
весь измученный, а этот тунеядец, «от которого зависит теперь
вся судьба моя, храпит как ни в чем не бывало, точно с другой планеты».
Петр Ильич, войдя к исправнику, был просто ошеломлен: он вдруг увидал, что там
всё уже знают. Действительно, карты
бросили,
все стояли и рассуждали, и даже Николай Парфенович прибежал от барышень и имел самый боевой и стремительный вид. Петра Ильича встретило ошеломляющее известие, что старик Федор Павлович действительно и в самом
деле убит в этот вечер в своем доме, убит и ограблен. Узналось же это только сейчас пред тем следующим образом.
Вот и смастерили они такой кусок и
бросили вот этой самой лохматой Жучке, о которой теперь такая история, одной дворовой собаке из такого двора, где ее просто не кормили, а она-то
весь день на ветер лает.
Так куда же было пану Кнышевскому подумать тягаться с батенькою, так уважаемым и чтимым не только всею полковою старшиною, но и самим ясновельможным паном полковником? Где бы и как он ни повел дело, все бы дошло до рассудительности пана полковника, который один решал все и всякого рода дела. Мог ли выиграть ничтожный дьячок против батеньки, который был"пан на всю губу"? И потому он и
бросил все дело, униженно прося батеньку, чтобы уже ни один паныч не ходил к нему в школу.
Он решился, в отсутствие своего гонителя, на отчаянный подвиг — идти напролом, напропалую к Ранееву, тяжко больному, пасть ему в ноги, испросить себе, в память убитого сына, прощение, в противном случае
бросить все дела свои и ускакать в Белоруссию.
Неточные совпадения
Всё это было прекрасно, но Вронский знал, что в этом грязном
деле, в котором он хотя и принял участие только тем, что взял на словах ручательство зa Веневского, ему необходимо иметь эти 2500, чтоб их
бросить мошеннику и не иметь с ним более никаких разговоров.
— Да, но без шуток, — продолжал Облонский. — Ты пойми, что женщина, милое, кроткое, любящее существо, бедная, одинокая и
всем пожертвовала. Теперь, когда уже
дело сделано, — ты пойми, — неужели
бросить ее? Положим: расстаться, чтобы не разрушить семейную жизнь; но неужели не пожалеть ее, не устроить, не смягчить?
— Мне не нужно спрашивать, — сказал Сергеи Иванович, — мы видели и видим сотни и сотни людей, которые
бросают всё, чтобы послужить правому
делу, приходят со
всех сторон России и прямо и ясно выражают свою мысль и цель. Они приносят свои гроши или сами идут и прямо говорят зачем. Что же это значит?
Нельзя было не делать
дел Сергея Ивановича, сестры,
всех мужиков, ходивших за советами и привыкших к этому, как нельзя
бросить ребенка, которого держишь уже на руках. Нужно было позаботиться об удобствах приглашенной свояченицы с детьми и жены с ребенком, и нельзя было не быть с ними хоть малую часть
дня.
— Вы бы прежде говорили, Михей Иваныч, — отвечал Николай скороговоркой и с досадой, изо
всех сил
бросая какой-то узелок на
дно брички. — Ей-богу, голова и так кругом идет, а тут еще вы с вашими щикатулками, — прибавил он, приподняв фуражку и утирая с загорелого лба крупные капли пота.