Неточные совпадения
Потому у здешних теперь сбыту нет: кулачат Масловы — отец с сыном, стотысячники: что положат, то и
бери, а из здешних никто и не
смеет против них тягаться.
Начали мыться. Петр Ильич держал кувшин и подливал воду. Митя торопился и плохо было намылил руки. (Руки у него дрожали, как припомнил потом Петр Ильич.) Петр Ильич тотчас же велел намылить больше и тереть больше. Он как будто
брал какой-то верх над Митей в эту минуту, чем дальше, тем больше.
Заметим кстати: молодой человек был характера неробкого.
Банкер
мечет талью, Подвысоцкий
берет тысёнц злотых.
Вашему Пушкину за женские ножки монумент хотят ставить, а у меня с направлением, а вы сами, говорит, крепостник; вы, говорит, никакой гуманности не имеете, вы никаких теперешних просвещенных чувств не чувствуете, вас не коснулось развитие, вы, говорит, чиновник и взятки
берете!» Тут уж я начала кричать и
молить их.
Потому что, когда сынов Израиля стали избивать язычники, а было это дело при Маккавеях, то ваши отцы погибали, как овцы, потому что не
брали меча в субботу.
Господь сказал: если так будет дальше, то из-за субботы всех моих людей перережут, как стадо, и некому будет праздновать самую субботу… пусть уж лучше
берут меч в субботу, чтобы у меня остались мои люди.
Теперь подумайте сами: если можно
брать меч, чтобы убивать людей в субботу, то отчего не взять в руки станок, чтобы вам не помирать с голоду в чужой стороне?» А! Я же вам говорю: это очень умный человек, этот Мозес.
Неточные совпадения
Как ни просила вотчина, // От должности уволился, // В аренду снял ту мельницу // И стал он пуще прежнего // Всему народу люб: //
Брал за
помол по совести.
— Не
берет, — сказала Кити, улыбкой и манерой говорить напоминая отца, что часто с удовольствием
замечал в ней Левин.
Я хочу подставить другую щеку, я хочу отдать рубаху, когда у меня
берут кафтан, и
молю Бога только о том, чтоб он не отнял у меня счастье прощения!
Потом в продолжение некоторого времени пустился на другие спекуляции, именно вот какие: накупивши на рынке съестного, садился в классе возле тех, которые были побогаче, и как только
замечал, что товарища начинало тошнить, — признак подступающего голода, — он высовывал ему из-под скамьи будто невзначай угол пряника или булки и, раззадоривши его,
брал деньги, соображаяся с аппетитом.
К тому же замкнутый образ жизни Лонгрена освободил теперь истерический язык сплетни; про матроса говаривали, что он где-то кого-то убил, оттого,
мол, его больше не
берут служить на суда, а сам он мрачен и нелюдим, потому что «терзается угрызениями преступной совести».