Неточные совпадения
Ну что ж, пожалуй, у тебя же
есть свои две тысчоночки, вот тебе и приданое, а я тебя, мой
ангел, никогда не оставлю, да и теперь внесу за тебя что там следует, если спросят.
Да и приличнее тебе
будет у монахов, чем у меня, с пьяным старикашкой да с девчонками… хоть до тебя, как до
ангела, ничего не коснется.
И не утешайся, и не надо тебе утешаться, не утешайся и плачь, только каждый раз, когда плачешь, вспоминай неуклонно, что сыночек твой —
есть единый от
ангелов Божиих — оттуда на тебя смотрит и видит тебя, и на твои слезы радуется, и на них Господу Богу указывает.
— К ней и к отцу! Ух! Совпадение! Да ведь я тебя для чего же и звал-то, для чего и желал, для чего алкал и жаждал всеми изгибами души и даже ребрами? Чтобы послать тебя именно к отцу от меня, а потом и к ней, к Катерине Ивановне, да тем и покончить и с ней, и с отцом. Послать
ангела. Я мог бы послать всякого, но мне надо
было послать
ангела. И вот ты сам к ней и к отцу.
У груди благой природы
Все, что дышит, радость
пьет;
Все созданья, все народы
За собой она влечет;
Нам друзей дала в несчастье,
Гроздий сок, венки харит,
Насекомым — сладострастье…
Ангел — Богу предстоит.
Эти обе бабы, то
есть Агафья и тетка ее, скажу вперед, оказались во всей этой истории чистыми
ангелами, а сестру эту, гордячку, Катю, воистину обожали, принижали себя пред нею, горничными ее
были…
— Клянусь, Алеша, — воскликнул он со страшным и искренним гневом на себя, — верь не верь, но вот как Бог свят, и что Христос
есть Господь, клянусь, что я хоть и усмехнулся сейчас ее высшим чувствам, но знаю, что я в миллион раз ничтожнее душой, чем она, и что эти лучшие чувства ее — искренни, как у небесного
ангела!
— Алеша, а тот-то? К Грушеньке побежал! Милый
ангел, скажи правду:
была давеча Грушенька али нет?
Леша, утоли ты мое сердце,
будь ангелом, скажи правду!
Грушенька,
ангел, дайте мне вашу ручку, посмотрите на эту пухленькую, маленькую, прелестную ручку, Алексей Федорович; видите ли вы ее, она мне счастье принесла и воскресила меня, и я вот целовать ее сейчас
буду, и сверху и в ладошку, вот, вот и вот!
— Да ведь не могла же я знать, что он придет с укушенным пальцем, а то, может
быть, вправду нарочно бы сделала.
Ангел мама, вы начинаете говорить чрезвычайно остроумные вещи.
В комнате, в которой лежал Федор Павлович, никакого особенного беспорядка не заметили, но за ширмами, у кровати его, подняли на полу большой, из толстой бумаги, канцелярских размеров конверт с надписью: «Гостинчик в три тысячи рублей
ангелу моему Грушеньке, если захочет прийти», а внизу
было приписано, вероятно уже потом, самим Федором Павловичем: «и цыпленочку».
Буду,
буду спокоен, весел
буду, передайте ей по безмерной доброте души вашей, что я весел, весел, смеяться даже начну сейчас, зная, что с ней такой ангел-хранитель, как вы.
— Камень в огород! И камень низкий, скверный! Не боюсь! О господа, может
быть, вам слишком подло мне же в глаза говорить это! Потому подло, что я это сам говорил вам. Не только хотел, но и мог убить, да еще на себя добровольно натащил, что чуть не убил! Но ведь не убил же его, ведь спас же меня ангел-хранитель мой — вот этого-то вы и не взяли в соображение… А потому вам и подло, подло! Потому что я не убил, не убил, не убил! Слышите, прокурор: не убил!
Ей-богу, не могу представить, каким образом я мог
быть когда-нибудь
ангелом.
Как у нашего царя, Христа батюшки, // Так положено, так уложено: // Кому в
ангелах быть и архангелом служить, // Кому быть во пророках, кому в мучениках, // Кому быть во святых, кому в праведных. // Как у нашего царя, Христа батюшки, // Уж и есть молодцы, все молоденькие, // Они ходят да гуляют по Сионской по горе, // Они трубят во трубы живогласные, // От них слышны голоса во седьмые небеса…
Неточные совпадения
И
ангел милосердия // Недаром песнь призывную //
Поет — ей внемлют чистые, — // Немало Русь уж выслала // Сынов своих, отмеченных // Печатью дара Божьего, // На честные пути, // Немало их оплакала // (Увы! Звездой падучею // Проносятся они!). // Как ни темна вахлачина, // Как ни забита барщиной // И рабством — и она, // Благословясь, поставила // В Григорье Добросклонове // Такого посланца…
Стародум. Знаю, знаю, что человеку нельзя
быть ангелом. Да и не надобно
быть и чертом.
Прежде, если бы Левину сказали, что Кити умерла, и что он умер с нею вместе, и что у них дети
ангелы, и что Бог тут пред ними, — он ничему бы не удивился; но теперь, вернувшись в мир действительности, он делал большие усилия мысли, чтобы понять, что она жива, здорова и что так отчаянно визжавшее существо
есть сын его.
Всё это
было хорошо, и княгиня ничего не имела против этого, тем более что жена Петрова
была вполне порядочная женщина и что принцесса, заметившая деятельность Кити, хвалила её, называя ангелом-утешителем.
— Но любовь ли это, друг мой? Искренно ли это? Положим, вы простили, вы прощаете… но имеем ли мы право действовать на душу этого
ангела? Он считает ее умершею. Он молится за нее и просит Бога простить ее грехи… И так лучше. А тут что он
будет думать?