Цитаты со словом «хорошая»
Федор же Павлович на все подобные пассажи был даже и по социальному своему положению весьма тогда подготовлен, ибо страстно желал устроить свою карьеру хотя чем бы то ни было; примазаться же к
хорошей родне и взять приданое было очень заманчиво.
Деревеньку же и довольно
хороший городской дом, которые тоже пошли ей в приданое, он долгое время и изо всех сил старался перевести на свое имя чрез совершение какого-нибудь подходящего акта и наверно бы добился того из одного, так сказать, презрения и отвращения к себе, которое он возбуждал в своей супруге ежеминутно своими бесстыдными вымогательствами и вымаливаниями, из одной ее душевной усталости, только чтоб отвязался.
Вот это-то обстоятельство и привело к катастрофе, изложение которой и составит предмет моего первого вступительного романа или,
лучше сказать, его внешнюю сторону.
Но дело было в другой губернии; да и что могла понимать шестнадцатилетняя девочка, кроме того, что
лучше в реку, чем оставаться у благодетельницы.
Федор Павлович, сообразив все дело, нашел, что оно дело
хорошее, и в формальном согласии своем насчет воспитания детей у генеральши не отказал потом ни в одном пункте.
Статейки эти, говорят, были так всегда любопытно и пикантно составлены, что быстро пошли в ход, и уж в этом одном молодой человек оказал все свое практическое и умственное превосходство над тою многочисленною, вечно нуждающеюся и несчастною частью нашей учащейся молодежи обоего пола, которая в столицах, по обыкновению, с утра до ночи обивает пороги разных газет и журналов, не умея ничего
лучше выдумать, кроме вечного повторения одной и той же просьбы о переводах с французского или о переписке.
И вот молодой человек поселяется в доме такого отца, живет с ним месяц и другой, и оба уживаются как не надо
лучше.
Вот в это-то время и состоялось свидание, или,
лучше сказать, семейная сходка, всех членов этого нестройного семейства в келье старца, имевшая чрезвычайное влияние на Алешу.
Они вышли из врат и направились лесом. Помещик Максимов, человек лет шестидесяти, не то что шел, а,
лучше сказать, почти бежал сбоку, рассматривая их всех с судорожным, невозможным почти любопытством. В глазах его было что-то лупоглазое.
А ты
лучше помоли царицу небесную, скорую заступницу и помощницу, о здоровье его, да чтоб и тебя простила за неправильное размышление твое.
— Кстати будет просьбица моя невеликая: вот тут шестьдесят копеек, отдай ты их, милый, такой, какая меня бедней. Пошла я сюда, да и думаю:
лучше уж чрез него подам, уж он знает, которой отдать.
Если не дойдете до счастия, то всегда помните, что вы на
хорошей дороге, и постарайтесь с нее не сходить.
Святейший отец, верите ли: влюбил в себя благороднейшую из девиц,
хорошего дома, с состоянием, дочь прежнего начальника своего, храброго полковника, заслуженного, имевшего Анну с мечами на шее, компрометировал девушку предложением руки, теперь она здесь, теперь она сирота, его невеста, а он, на глазах ее, к одной здешней обольстительнице ходит.
— Я никогда не слыхал, чтоб он хоть что-нибудь сказал о тебе,
хорошего или дурного; он совсем о тебе не говорит.
Ступай-ка на кухню
лучше.
Люблю, вспоминая,
хорошее слово сказать: никогда-то, голубчик, я прелестнее характера женского не знал, как этой девицы, Агафьей звали ее, представь себе, Агафьей Ивановной.
Испугалась ужасно: «Не пугайте, пожалуйста, от кого вы слышали?» — «Не беспокойтесь, говорю, никому не скажу, а вы знаете, что я на сей счет могила, а вот что хотел я вам только на сей счет тоже в виде, так сказать, „всякого случая“ присовокупить: когда потребуют у папаши четыре-то тысячки пятьсот, а у него не окажется, так чем под суд-то, а потом в солдаты на старости лет угодить, пришлите мне тогда
лучше вашу институтку секретно, мне как раз деньги выслали, я ей четыре-то тысячки, пожалуй, и отвалю и в святости секрет сохраню».
— Не помирится она со всем, — осклабился Митя. — Тут, брат, есть нечто, с чем нельзя никакой женщине примириться. А знаешь, что всего
лучше сделать?
— Я пойду, Митя. Я верю, что Бог устроит, как знает
лучше, чтобы не было ужаса.
— Вот и он, вот и он! — завопил Федор Павлович, вдруг страшно обрадовавшись Алеше. — Присоединяйся к нам, садись, кофейку — постный ведь, постный, да горячий, да славный! Коньячку не приглашаю, ты постник, а хочешь, хочешь? Нет, я
лучше тебе ликерцу дам, знатный! Смердяков, сходи в шкаф, на второй полке направо, вот ключи, живей!
Зато прибыл к нам из Москвы в
хорошем платье, в чистом сюртуке и белье, очень тщательно вычищал сам щеткой свое платье неизменно по два раза в день, а сапоги свои опойковые, щегольские, ужасно любил чистить особенною английскою ваксой так, чтоб они сверкали как зеркало.
— Насчет подлеца повремените-с, Григорий Васильевич, — спокойно и сдержанно отразил Смердяков, — а
лучше рассудите сами, что раз я попал к мучителям рода христианского в плен и требуют они от меня имя Божие проклясть и от святого крещения своего отказаться, то я вполне уполномочен в том собственным рассудком, ибо никакого тут и греха не будет.
— Нет, не сержусь. Я ваши мысли знаю. Сердце у вас
лучше головы.
— У меня-то сердце
лучше головы? Господи, да еще кто это говорит? Иван, любишь ты Алешку?
Есть в нем что-то мефистофелевское или,
лучше, из «Героя нашего времени»…
Это будет, может быть,
лучше, чем если б я сама, к которой он не хочет больше ходить, объяснилась с ним лично.
— Красный-то
лучше, а в белом на больницу похоже, — сентенциозно заметил он. — Ну что там у тебя? Что твой старец?
Вчера было глупость мне в голову пришла, когда я тебе на сегодня велел приходить: хотел было я через тебя узнать насчет Митьки-то, если б ему тысячку, ну другую, я бы теперь отсчитал, согласился ли бы он, нищий и мерзавец, отселева убраться совсем, лет на пять, а
лучше на тридцать пять, да без Грушки и уже от нее совсем отказаться, а?
— Вот таких-то эти нежные барышни и любят, кутил да подлецов! Дрянь, я тебе скажу, эти барышни бледные; то ли дело… Ну! кабы мне его молодость, да тогдашнее мое лицо (потому что я
лучше его был собой в двадцать восемь-то лет), так я бы точно так же, как и он, побеждал. Каналья он! А Грушеньку все-таки не получит-с, не получит-с… В грязь обращу!
— Нисколько. Я как прочел, то тотчас и подумал, что этак все и будет, потому что я, как только умрет старец Зосима, сейчас должен буду выйти из монастыря. Затем я буду продолжать курс и сдам экзамен, а как придет законный срок, мы и женимся. Я вас буду любить. Хоть мне и некогда было еще думать, но я подумал, что
лучше вас жены не найду, а мне старец велит жениться…
Я бы сама поехала, но вы сумеете гораздо
лучше меня.
Он знал, однако, со слов Катерины Ивановны, что отставной штабс-капитан человек семейный: «Или спят все они, или, может быть, услыхали, что я пришел, и ждут, пока я отворю;
лучше я снова постучусь к ним», — и он постучал.
Или, еще
лучше, на человека, которому ужасно бы хотелось вас ударить, но который ужасно боится, что вы его ударите.
— Я, кажется, теперь все понял, — тихо и грустно ответил Алеша, продолжая сидеть. — Значит, ваш мальчик — добрый мальчик, любит отца и бросился на меня как на брата вашего обидчика… Это я теперь понимаю, — повторил он раздумывая. — Но брат мой Дмитрий Федорович раскаивается в своем поступке, я знаю это, и если только ему возможно будет прийти к вам или, всего
лучше, свидеться с вами опять в том самом месте, то он попросит у вас при всех прощения… если вы пожелаете.
— «Папа, переедем в другой город, в
хороший, говорит, город, где про нас и не знают».
И знаете, что никогда вы ничего
лучше даже и придумать не в состоянии, как этот переезд в другую губернию!
— Нет, Lise, этак
лучше, что я не побежал, — сказал Алеша, встал со стула и озабоченно прошелся по комнате.
— Как
лучше, чем лучше? Теперь они без хлеба и погибнут!
Я так даже думаю, что к самому лучшему,
лучше и быть не могло…
— Почему, почему
лучше и быть не могло? — воскликнула Lise, с большим удивлением смотря на Алешу.
Слушайте, Алексей Федорович, нет ли тут во всем этом рассуждении нашем, то есть вашем… нет, уж
лучше нашем… нет ли тут презрения к нему, к этому несчастному… в том, что мы так его душу теперь разбираем, свысока точно, а?
Потому что ведь и мы такие же, не
лучше.
А если б и
лучше были, то были бы все-таки такие же на его месте…
— Ну, Алеша, мы еще подождем с поцелуями, потому что мы этого еще оба не умеем, а ждать нам еще очень долго, — заключила она вдруг. — Скажите
лучше, за что вы берете меня, такую дуру, больную дурочку, вы, такой умный, такой мыслящий, такой замечающий? Ах, Алеша, я ужасно счастлива, потому что я вас совсем не стою!
Кого ж я
лучше вас возьму… и кто меня, кроме вас, возьмет?
— Хорошо, Lise, я посмотрю, только не
лучше ли не смотреть, а? Зачем подозревать в такой низости вашу мать?
— Ах, какое презрение! Алеша, милый, не будем ссориться с самого первого раза, — я вам
лучше всю правду скажу: это, конечно, очень дурно подслушивать, и, уж конечно, я не права, а вы правы, но только я все-таки буду подслушивать.
— В прошлый раз еще
лучше выходило, — заметил женский голос. — Вы спели про корону: «Была бы моя милочка здорова». Этак нежнее выходило, вы, верно, сегодня позабыли.
— Да будто они там у себя так уж
лучше наших? Я иного нашего щеголечка на трех молодых самых англичан не променяю, — нежно проговорила Марья Кондратьевна, должно быть, сопровождая в эту минуту слова свои самыми томными глазками.
Цитаты из русской классики со словом «хорошая»
Ассоциации к слову «хорошая»
Синонимы к слову «хорошая»
Предложения со словом «хороший»
- Она работает дворником уже 15 лет, чтобы пример матери помог её детям стать хорошими людьми, а не самодовольными мажорами.
- Бедный хочет получить результат прямо сейчас, а ещё лучше уже вчера.
- – Врачи вечно так говорят, чтобы поднять людям настроение. Я бы на её месте не питала особых надежд. Уж лучше быть готовой к худшему.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «хороший»
Что (кто) бывает «хорошей»
Афоризмы русских писателей со словом «хороший»
Дополнительно