И я слышу нервный меховой смех зимней одежды над моим скосившимся беретом.
Я ещё раз обвела взглядом серые в подтёках стены, треснувшую раму на грязном стекле, скосившийся дверной проём в ванной комнате.
Но, произнося эти слова, я почувствовал, что они – лишние: как только я начал изъявлять маркизу свою признательность – изъявлять с пылом, действовавшим на него охлаждающе, – я заметил, что по его лицу скользнуло выражение нерешительности и неудовольствия, а его опущенные, сузившиеся, скосившиеся глаза, напоминавшие убегающую линию одной из сторон геометрического тела, данного на рисунке в перспективе, смотрели на невидимого внутреннего собеседника так, как смотрят, когда не хотят, чтобы сказанное услышал другой собеседник, с которым только что шёл разговор: в данном случае – я.