Алеша глядел с полминуты на гроб, на закрытого, недвижимого,
протянутого в гробу мертвеца, с иконой на груди и с куколем с восьмиконечным крестом на голове.
Голос его задрожал, и он действительно протянул было руку, но Николай Парфенович, всех ближе к нему находившийся, как-то вдруг, почти судорожным каким-то жестом, припрятал свои руки назад. Митя мигом заметил это и вздрогнул.
Протянутую руку свою тотчас же опустил.