Неточные совпадения
Когда Степан Трофимович кончил и,
уходя, объявил ученице, что в следующий раз приступит к разбору «Слова о полку Игореве», Варвара Петровна вдруг встала и объявила, что лекций больше не
будет.
— А, и этот! — взревел он опять, заметив Кириллова, который всё еще не
уходил с своим фонарем; он поднял
было кулак, но тотчас опустил его.
И
ушел совсем. Лиза
была совершенно поражена, даже как-то совсем и не в меру; так показалось мне.
Да и пора
было уходить, довольно
было для первого визита.
— Скажите ему, что у меня такое желание и что я больше ждать не могу, но что я его сейчас не обманывала. Он, может
быть,
ушел потому, что он очень честный и ему не понравилось, что я как будто обманывала. Я не обманывала; я в самом деле хочу издавать и основать типографию…
— Может
быть, я, по моему обыкновению, действительно давеча глупость сделал… Ну, если она сама не поняла, отчего я так
ушел, так… ей же лучше.
Он
был в сильном и несомненном испуге, с самого того мгновения, как появился Николай Всеволодович; но Петр Степанович схватил его за руку и не дал
уйти.
— Так и
есть! — воскликнул он добродушно и шутливо. — Вижу, что вам уже всё известно. А я, как вышел отсюда, и задумался в карете: «По крайней мере надо
было хоть анекдот рассказать, а то кто же так
уходит?» Но как вспомнил, что у вас остается Петр Степанович, то и забота соскочила.
Он
ушел от окна, именно когда воротились наши дамы; Лизу Варвара Петровна усадила на прежнее место, уверяя, что им минут хоть десять надо непременно повременить и отдохнуть и что свежий воздух вряд ли
будет сейчас полезен на больные нервы.
— Я не встал с первого вашего слова, не закрыл разговора, не
ушел от вас, а сижу до сих пор и смирно отвечаю на ваши вопросы и… крики, стало
быть, не нарушил еще к вам уважения.
Разве я не
буду целовать следов ваших ног, когда вы
уйдете?
— Я все пять лет только и представляла себе, как онвойдет. Встаньте сейчас и
уйдите за дверь, в ту комнату. Я
буду сидеть, как будто ничего не ожидая, и возьму в руки книжку, и вдруг вы войдите после пяти лет путешествия. Я хочу посмотреть, как это
будет.
— Я
уйду. Объявления о браке сегодня не
будет? — прибавила она с нерешимостью.
— О дрезденской Мадонне? Это о Сикстинской? Chère Варвара Петровна, я просидела два часа пред этою картиной и
ушла разочарованная. Я ничего не поняла и
была в большом удивлении. Кармазинов тоже говорит, что трудно понять. Теперь все ничего не находят, и русские и англичане. Всю эту славу старики прокричали.
Впрочем, сам предложил, не хочет ли гость чего закусить, и видимо
был доволен, когда тот отказался и наконец
ушел.
— Может
быть. Но во всяком случае, останусь ли я побежденным, или победителем, я в тот же вечер возьму мою суму, нищенскую суму мою, оставлю все мои пожитки, все подарки ваши, все пенсионы и обещания будущих благ и
уйду пешком, чтобы кончить жизнь у купца гувернером либо умереть где-нибудь с голоду под забором. Я сказал. Alea jacta est! [Жребий брошен! (лат.)]
Петр Степанович
был человек, может
быть, и неглупый, но Федька Каторжный верно выразился о нем, что он «человека сам сочинит да с ним и живет».
Ушел он от фон Лембке вполне уверенный, что по крайней мере на шесть дней того успокоил, а срок этот
был ему до крайности нужен. Но идея
была ложная, и всё основано
было только на том, что он сочинил себе Андрея Антоновича, с самого начала и раз навсегда, совершеннейшим простачком.
— Savez-vous, [Знаете ли (фр.).] — вырвалось у него вдруг, — я чувствую минутами, que je ferai là-bas quelque esclandre. [что я произведу там какой-нибудь скандал (фр.).] О, не
уходите, не оставляйте меня одного! Ma carrière est finie aujourd’hui, je le sens. [Мой жизненный путь сегодня закончен, я это чувствую (фр.).] Я, знаете, я, может
быть, брошусь и укушу там кого-нибудь, как тот подпоручик…
А чтобы не
уходить совсем в облака, решили, что в начале бала можно
будет подать чаю с лимоном и кругленьким печением, потом оршад и лимонад, а под конец даже и мороженое, но и только.
Но он и не хотел
уходить: ему самому надо
было изо всех сил, чтобы бал состоялся сегодня и чтоб Юлия Михайловна непременно
была на нем…
— Я вам должна признаться, у меня тогда, еще с самой Швейцарии, укрепилась мысль, что у вас что-то
есть на душе ужасное, грязное и кровавое, и… и в то же время такое, что ставит вас в ужасно смешном виде. Берегитесь мне открывать, если правда: я вас засмею. Я
буду хохотать над вами всю вашу жизнь… Ай, вы опять бледнеете? Не
буду, не
буду, я сейчас
уйду, — вскочила она со стула с брезгливым и презрительным движением.
— Вы ничего не делаете, прочтите, — перебросил ему вдруг бумажку Петр Степанович. Липутин приблизился к свечке. Бумажка
была мелко исписана, скверным почерком и с помарками на каждой строке. Когда он осилил ее, Петр Степанович уже расплатился и
уходил. На тротуаре Липутин протянул ему бумажку обратно.
Она
ушла совершенно довольная. По виду Шатова и по разговору его оказалось ясно как день, что этот человек «в отцы собирается и тряпка последней руки». Она нарочно забежала домой, хотя прямее и ближе
было пройти к другой пациентке, чтобы сообщить об этом Виргинскому.
— Вы, может
быть. Вы бы уж лучше молчали, Липутин, вы только так говорите, по привычке. Подкупленные, господа, все те, которые трусят в минуту опасности. Из страха всегда найдется дурак, который в последнюю минуту побежит и закричит: «Ай, простите меня, а я всех продам!» Но знайте, господа, что вас уже теперь ни за какой донос не простят. Если и спустят две степени юридически, то все-таки Сибирь каждому, и, кроме того, не
уйдете и от другого меча. А другой меч повострее правительственного.
Тревожно взглянул он на часы;
было поздненько; и минут десять, как тот
ушел…
— Надо быть-с, надо быть-с… — вслушивался с безжалостным любопытством Анисим. Но Степан Трофимович не мог дольше вынести. Он так сконфузился, что хотел
было встать и
уйти из избы. Но подали самовар, и в ту же минуту воротилась выходившая куда-то книгоноша. С жестом спасающего себя человека обратился он к ней и предложил чаю. Анисим уступил и отошел.
Для Софьи Матвеевны наступили два страшные дня ее жизни; она и теперь припоминает о них с содроганием. Степан Трофимович заболел так серьезно, что он не мог отправиться на пароходе, который на этот раз явился аккуратно в два часа пополудни; она же не в силах
была оставить его одного и тоже не поехала в Спасов. По ее рассказу, он очень даже обрадовался, что пароход
ушел.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не
была червонная дама. (Поспешно
уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит за сценою.)Этакое вдруг вообразится! червонная дама! Бог знает что такое!
Слесарша (
уходя).Не позабудь, отец наш!
будь милостив!
— Нет. Он в своей каморочке // Шесть дней лежал безвыходно, // Потом
ушел в леса, // Так
пел, так плакал дедушка, // Что лес стонал! А осенью //
Ушел на покаяние // В Песочный монастырь.
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут статья особая, // Не скука тут — война! // И сам, и люди вечером //
Уйдут, а к Федосеичу // В каморку враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как
выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно
быть, богатырь».
— Филипп на Благовещенье //
Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный
был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.