Неточные совпадения
Привычка привела
почти к тому же и Степана Трофимовича, но еще в более невинном и безобидном виде, если можно так выразиться, потому
что прекраснейший был человек.
Есть дружбы странные: оба друга один другого
почти съесть хотят, всю жизнь так живут, а между тем расстаться не могут. Расстаться даже никак нельзя: раскапризившийся и разорвавший связь друг первый же заболеет и, пожалуй, умрет, если это случится. Я положительно знаю,
что Степан Трофимович несколько раз, и иногда после самых интимных излияний глаз на глаз с Варварой Петровной, по уходе ее вдруг вскакивал с дивана и начинал колотить кулаками в стену.
Но вот
что случалось
почти всегда после этих рыданий: назавтра он уже готов был распять самого себя за неблагодарность; поспешно призывал меня к себе или прибегал ко мне сам, единственно чтобы возвестить мне,
что Варвара Петровна «ангел
чести и деликатности, а он совершенно противоположное».
Увидав,
что дошло даже до этого, Степан Трофимович стал еще высокомернее, в дороге же начал относиться к Варваре Петровне
почти покровительственно,
что она тотчас же сложила в сердце своем.
Гигант до того струсил,
что даже не защищался и всё время, как его таскали,
почти не прерывал молчания; но после таски обиделся со всем пылом благородного человека.
Кажется, и Степан Трофимович разделял эти мысли, и до того даже,
что почти накануне великого дня стал вдруг проситься у Варвары Петровны за границу; одним словом, стал беспокоиться.
Ответы не замедлили; скоро было получено роковое известие,
что принц Гарри имел
почти разом две дуэли, кругом был виноват в обеих, убил одного из своих противников наповал, а другого искалечил и вследствие таковых деяний был отдан под суд.
Можно было подумать,
что это чистое школьничество, разумеется непростительнейшее; и, однако же, рассказывали потом,
что он в самое мгновение операции был
почти задумчив, «точно как бы с ума сошел»; но это уже долго спустя припомнили и сообразили.
Проектировали даже в
честь его по подписке обед, и только по усиленной его же просьбе оставили эту мысль, — может быть, смекнув наконец,
что человека все-таки протащили за нос и
что, стало быть, очень-то уж торжествовать нечего.
— А таким образом, — засмеялся Липутин, —
что ведь и я вас за умного человека
почитаю, а потому и ответ ваш заране мог предузнать.
Наш принц путешествовал три года с лишком, так
что в городе
почти о нем позабыли.
В письме своем Прасковья Ивановна, — с которою Варвара Петровна не видалась и не переписывалась лет уже восемь, — уведомляла ее,
что Николай Всеволодович коротко сошелся с их домом и подружился с Лизой (единственною ее дочерью) и намерен сопровождать их летом в Швейцарию, в Vernex-Montreux, несмотря на то
что в семействе графа К… (весьма влиятельного в Петербурге лица), пребывающего теперь в Париже, принят как родной сын, так
что почти живет у графа.
Замечу вскользь,
что в эту несчастную неделю я вынес много тоски, оставаясь
почти безотлучно подле бедного сосватанного друга моего в качестве ближайшего его конфидента.
— Неужели вы думаете, — начал он опять с болезненным высокомерием, оглядывая меня с ног до головы, — неужели вы можете предположить,
что я, Степан Верховенский, не найду в себе столько нравственной силы, чтобы, взяв мою коробку, — нищенскую коробку мою! — и взвалив ее на слабые плечи, выйти за ворота и исчезнуть отсюда навеки, когда того потребует
честь и великий принцип независимости?
А вы вот не поверите, Степан Трофимович,
чего уж, кажется-с, капитан Лебядкин, ведь уж, кажется, глуп как… то есть стыдно только сказать как глуп; есть такое одно русское сравнение, означающее степень; а ведь и он себя от Николая Всеволодовича обиженным
почитает, хотя и преклоняется пред его остроумием: «Поражен, говорит, этим человеком: премудрый змий» (собственные слова).
— Тут случай вышел-с, сообразите-ка: выходит,
что его превосходительство будто бы выслали еще из Швейцарии с одною наиблагороднейшею девицей и, так сказать, скромною сиротой, которую я имею
честь знать, триста рублей для передачи капитану Лебядкину.
Были из них и такие, которые уже возненавидели Лизавету Николаевну, и, во-первых, за гордость: Дроздовы
почти еще не начинали делать визитов,
что оскорбляло, хотя виной задержки действительно было болезненное состояние Прасковьи Ивановны.
— Да ведь это же гимн! Это гимн, если ты не осел! Бездельники не понимают! Стой! — уцепился он за мое пальто, хотя я рвался изо всех сил в калитку. — Передай,
что я рыцарь
чести, а Дашка… Дашку я двумя пальцами… крепостная раба и не смеет…
Эти дружеские пальцы вообще безжалостны, а иногда бестолковы, pardon, [простите (фр.).] но, вот верите ли, а я
почти забыл обо всем этом, о мерзостях-то, то есть я вовсе не забыл, но я, по глупости моей, всё время, пока был у Lise, старался быть счастливым и уверял себя,
что я счастлив.
Странно,
что вместо тяжелого и даже боязливого отвращения, ощущаемого обыкновенно в присутствии всех подобных, наказанных богом существ, мне стало
почти приятно смотреть на нее с первой же минуты, и только разве жалость, но отнюдь не отвращение, овладела мною потом.
Бедный друг мой был так настроен, или, лучше сказать, так расстроен,
что это обстоятельство тотчас же сразило его:
почти в бессилии опустился он на кресло в гостиной.
—
Что вы, милая, о
чем вы просите? — внимательнее всмотрелась Варвара Петровна в коленопреклоненную пред нею просительницу. Та глядела на нее ужасно оробевшим, застыдившимся, но
почти благоговейным взглядом и вдруг усмехнулась с тем же странным хихиканьем.
— И мне тем более приятно, —
почти уже с восторгом продолжала свой лепет Юлия Михайловна, даже вся покраснев от приятного волнения, —
что, кроме удовольствия быть у вас, Лизу увлекает теперь такое прекрасное, такое, могу сказать, высокое чувство… сострадание… (она взглянула на «несчастную»)… и… на самой паперти храма…
— Ах! по-французски, по-французски! Сейчас видно,
что высший свет! — хлопнула в ладоши Марья Тимофеевна, в упоении приготовляясь послушать разговор по-французски. Варвара Петровна уставилась на нее
почти в испуге.
— Какая правда наружу вышла в эту неделю? Слушай, Прасковья Ивановна, не раздражай ты меня, объяснись сию минуту, прошу тебя
честью: какая правда наружу вышла и
что ты под этим подразумеваешь?
Она так побледнела,
что произошло даже смятение. Степан Трофимович бросился к ней первый; я тоже приблизился; даже Лиза встала с места, хотя и осталась у своего кресла; но всех более испугалась сама Прасковья Ивановна: она вскрикнула, как могла приподнялась и
почти завопила плачевным голосом...
— Ну, прощай, Лиза (в голосе Варвары Петровны послышались
почти слезы), — верь,
что не перестану любить тебя,
что бы ни сулила тебе судьба отныне… Бог с тобою. Я всегда благословляла святую десницу его…
Мне, например, запомнилось,
что Марья Тимофеевна, вся замирая от испуга, поднялась к нему навстречу и сложила, как бы умоляя его, пред собою руки; а вместе с тем вспоминается и восторг в ее взгляде, какой-то безумный восторг,
почти исказивший ее черты, — восторг, который трудно людьми выносится.
Может, было и то и другое, и испуг и восторг; но помню,
что я быстро к ней придвинулся (я стоял
почти подле), мне показалось,
что она сейчас упадет в обморок.
—
Что это такое значит фамильная
честь и не заслуженный сердцем позор?
— Мама, мама, милая ма, вы не пугайтесь, если я в самом деле обе ноги сломаю; со мной это так может случиться, сами же говорите,
что я каждый день скачу верхом сломя голову. Маврикий Николаевич, будете меня водить хромую? — захохотала она опять. — Если это случится, я никому не дам себя водить, кроме вас, смело рассчитывайте. Ну, положим,
что я только одну ногу сломаю… Ну будьте же любезны, скажите,
что почтете за счастье.
— Боже, да ведь он хотел сказать каламбур! —
почти в ужасе воскликнула Лиза. — Маврикий Николаевич, не смейте никогда пускаться на этот путь! Но только до какой же степени вы эгоист! Я убеждена, к
чести вашей,
что вы сами на себя теперь клевещете; напротив; вы с утра до ночи будете меня тогда уверять,
что я стала без ноги интереснее! Одно непоправимо — вы безмерно высоки ростом, а без ноги я стану премаленькая, как же вы меня поведете под руку, мы будем не пара!
Ты, пожалуйства, не обижайся, Степан Трофимович, черта времени, я широко смотрю и не осуждаю, и это, положим, тебе делает
честь и т. д., и т. д., но опять-таки главное в том,
что главного-то не понимаю.
До двери дошел осторожно, ни за
что не зацепив и ничего не опрокинув, дверь же приотворил на маленькую щелочку, так
что пролез в отверстие
почти боком.
Шепотом рассказывали,
что будто бы он погубил
честь Лизаветы Николаевны и
что между ними была интрига в Швейцарии.
У губернатора Петр Степанович был тоже принят прекрасно, до того,
что тотчас же стал в положение близкого или, так сказать, обласканного молодого человека; обедал у Юлии Михайловны
почти ежедневно.
Я передал эту ядовитую фразу Степану Трофимовичу, и тот, несмотря на то
что был
почти не в состоянии соображать, сильно задумался.
Даже супруга своего поставила к Петру Степановичу в отношения
почти фамилиарные, так
что господин фон Лембке жаловался… но об этом тоже после.
Замечу по поводу достоинства,
что я
почти не узнавал нашего прежнего старичка в эти дни.
Николай Всеволодович не слыхал стука в дверь, а расслышал лишь только робкий вопрос мамаши, но не успел на него ответить. Пред ним в эту минуту лежало только
что прочитанное им письмо, над которым он сильно задумался. Он вздрогнул, заслышав внезапный окрик Петра Степановича, и поскорее накрыл письмо попавшимся под руку пресс-папье, но не совсем удалось: угол письма и
почти весь конверт выглядывали наружу.
Ее как бы поразило,
что он так скоро заснул и
что может так спать, так прямо сидя и так неподвижно; даже дыхания
почти нельзя было заметить.
Я знаю,
что даже Кириллов, который к ним
почти вовсе не принадлежит, доставил об вас сведения; а агентов у них много, даже таких, которые и не знают,
что служат обществу.
Если хотите, то, по-моему, их всего и есть один Петр Верховенский, и уж он слишком добр,
что почитает себя только агентом своего общества.
Что же касается до их здешних намерений, то ведь движение нашей русской организации такое дело темное и
почти всегда такое неожиданное,
что действительно у нас всё можно попробовать.
— Ваш вопрос умен и язвителен, но я вас тоже намерен удивить: да, я
почти знаю, для
чего я тогда женился и для
чего решаюсь на такую «кару» теперь, как вы выразились.
— Во-первых, замечу вам,
что сам Кириллов сейчас только сказал мне,
что он счастлив и
что он прекрасен. Ваше предположение о том,
что всё это произошло в одно и то же время,
почти верно; ну, и
что же из всего этого? Повторяю, я вас, ни того, ни другого, не обманывал.
Единый народ-«богоносец» — это русский народ, и… и… и неужели, неужели вы меня
почитаете за такого дурака, Ставрогин, — неистово возопил он вдруг, — который уж и различить не умеет,
что слова его в эту минуту или старая, дряхлая дребедень, перемолотая на всех московских славянофильских мельницах, или совершенно новое слово, последнее слово, единственное слово обновления и воскресения, и… и какое мне дело до вашего смеха в эту минуту!
Ни души кругом, так
что странно показалось ему, когда внезапно,
почти под самым локтем у него, раздался вежливо-фамильярный, довольно, впрочем, приятный голос, с тем услащенно-скандированным акцентом, которым щеголяют у нас слишком цивилизованные мещане или молодые кудрявые приказчики из Гостиного ряда.
— Я-с. Еще со вчерашнего дня, и всё,
что мог, чтобы сделать
честь… Марья же Тимофеевна на этот счет, сами знаете, равнодушна. А главное, от ваших щедрот, ваше собственное, так как вы здесь хозяин, а не я, а я, так сказать, в виде только вашего приказчика, ибо все-таки, все-таки, Николай Всеволодович, все-таки духом я независим! Не отнимите же вы это последнее достояние мое! — докончил он умилительно.
Но он уже лепетал машинально; он слишком был подавлен известиями и сбился с последнего толку. И, однако же,
почти тотчас же, как вышел на крыльцо и распустил над собой зонтик, стала наклевываться в легкомысленной и плутоватой голове его опять всегдашняя успокоительная мысль,
что с ним хитрят и ему лгут, а коли так, то не ему бояться, а его боятся.