Неточные совпадения
— Я-с. Еще со вчерашнего дня, и всё, что мог, чтобы сделать
честь… Марья же Тимофеевна на этот счет, сами знаете, равнодушна. А главное, от ваших щедрот, ваше собственное, так как вы здесь хозяин, а не я, а я, так сказать, в виде только вашего приказчика, ибо все-таки, все-таки, Николай Всеволодович, все-таки духом я независим! Не
отнимите же вы это последнее достояние мое! — докончил он умилительно.
Ставрогин взглянул на него наконец и был поражен. Это был не тот взгляд, не тот голос, как всегда или как сейчас там в комнате; он видел
почти другое лицо. Интонация голоса была не та: Верховенский молил, упрашивал. Это был еще не опомнившийся человек, у которого
отнимают или уже
отняли самую драгоценную вещь.
Деятельность этого нового земства главным образом выразилась в развитии народного образования. В уезде школы открывались десятками, а в больших селах, как Суслон, были открыты по две школы. Пропагандировал школьное дело Харченко, и ему даже предлагали быть инспектором этих школ, но он отказался. Газета, типография и библиотека
отнимали почти все время, а новых помощников было мало, да и те были преимущественно женщины, как Устенька.
Неточные совпадения
Избалованные пятью последовательными градоначальничествами, доведенные
почти до ожесточения грубою лестью квартальных, они возмечтали, что счастье принадлежит им по праву и что никто не в силах
отнять его у них.
Так, не ошиблись вы: три клада // В сей жизни были мне отрада. // И первый клад мой
честь была, // Клад этот пытка
отняла; // Другой был клад невозвратимый — //
Честь дочери моей любимой. // Я день и ночь над ним дрожал: // Мазепа этот клад украл. // Но сохранил я клад последний, // Мой третий клад: святую месть. // Ее готовлюсь богу снесть.
— Но погодите, Иван Иванович! — торопливо,
почти с испугом, прибавила она и
отняла руку, видя, как Тушин вдруг точно вырос, помолодел, стал, чем был прежде.
— Assez, cousin, assez! [Довольно, кузен, довольно! (фр.)] — говорила она в волнении, с нетерпением,
почти с досадой
отнимая руку.
Один только отец Аввакум, наш добрый и почтенный архимандрит, относился ко всем этим ожиданиям, как
почти и ко всему, невозмутимо-покойно и даже скептически. Как он сам лично не имел врагов, всеми любимый и сам всех любивший, то и не предполагал их нигде и ни в ком: ни на море, ни на суше, ни в людях, ни в кораблях. У него была вражда только к одной большой пушке, как совершенно ненужному в его глазах предмету, которая стояла в его каюте и
отнимала у него много простора и свету.