Она так побледнела, что произошло даже смятение. Степан Трофимович бросился к ней первый; я тоже приблизился; даже Лиза встала с места, хотя и
осталась у своего кресла; но всех более испугалась сама Прасковья Ивановна: она вскрикнула, как могла приподнялась и почти завопила плачевным голосом...
Неточные совпадения
В клубе известно было, что он имел с Павлом Павловичем Гагановым деликатнейшее объяснение
у того в доме, которым тот
остался совершенно доволен.
Право, некоторые
у нас так и
остались в уверенности, что негодяй просто насмеялся над всеми, а болезнь — это что-нибудь так.
Но, однако, должен еще раз засвидетельствовать, что подозрений на Дашу
у ней к утру никаких не
осталось, а по правде, никогда и не начиналось; слишком она была в ней уверена.
А тебе, кроме теперешних семи тысяч, которые
у тебя
останутся в целости, если не будешь сама глупа, еще восемь тысяч в завещании оставлю.
— Я, мама, еще не поеду, а
останусь на время
у тети, — проговорила она тихим голосом, но в этих тихих словах прозвучала железная решимость.
— Так и есть! — воскликнул он добродушно и шутливо. — Вижу, что вам уже всё известно. А я, как вышел отсюда, и задумался в карете: «По крайней мере надо было хоть анекдот рассказать, а то кто же так уходит?» Но как вспомнил, что
у вас
остается Петр Степанович, то и забота соскочила.
— Ну нет, уж извините,
у меня совсем почти не
осталось средств, да и зачем мне вам деньги давать?..
Был потом слух, что Лямшин украл эту пиеску
у одного талантливого и скромного молодого человека, знакомого ему проезжего, который так и
остался в неизвестности; но это в сторону.
Только немногие
остались ждать
у крыльца; остальные же гурьбой вошли в грязный коридор, и между прочими я, к удивлению, увидал и Лизавету Николаевну.
Наши дамы стеснились
у самой решетки, весело и смешливо шушукая. Стоявших на коленях и всех других посетителей оттеснили или заслонили, кроме помещика, который упорно
остался на виду, ухватясь даже руками за решетку. Веселые и жадно-любопытные взгляды устремились на Семена Яковлевича, равно как лорнеты, пенсне и даже бинокли; Лямшин по крайней мере рассматривал в бинокль. Семен Яковлевич спокойно и лениво окинул всех своими маленькими глазками.
— Может быть. Но во всяком случае,
останусь ли я побежденным, или победителем, я в тот же вечер возьму мою суму, нищенскую суму мою, оставлю все мои пожитки, все подарки ваши, все пенсионы и обещания будущих благ и уйду пешком, чтобы кончить жизнь
у купца гувернером либо умереть где-нибудь с голоду под забором. Я сказал. Alea jacta est! [Жребий брошен! (лат.)]
И кто это работал, кто этот «миленький» трудился, что ни одной-то собственной идеи не
осталось ни
у кого в голове!
Я же в десятом часу вечера решился сходить на бал, но уже не в качестве «молодого человека распорядителя» (да и бант мой
остался у Юлии Михайловны), а из непреодолимого любопытства прислушаться (не расспрашивая): как говорят
у нас в городе обо всех этих событиях вообще?
Напротив этой маски танцевали два какие-то гиганта X и Z, и эти буквы были
у них пришпилены на фраках, но что означали эти X и Z, так и
осталось неразъясненным.
Денег не оказалось (портмоне
остался под подушкой
у Марьи Игнатьевны).
— В городе купили, — ввязался мужик, — своя скотина, поди ты, еще с весны передохла; мор.
У нас кругом все попадали, все, половины не
осталось, хошь взвой.
— Ну, вот еще! Куда бы я ни отправился, что бы со мной ни случилось, — ты бы
остался у них провидением. Я, так сказать, передаю их тебе, Разумихин. Говорю это, потому что совершенно знаю, как ты ее любишь и убежден в чистоте твоего сердца. Знаю тоже, что и она тебя может любить, и даже, может быть, уж и любит. Теперь сам решай, как знаешь лучше, — надо иль не надо тебе запивать.
Неточные совпадения
Чуть дело не разладилось. // Да Климка Лавин выручил: // «А вы бурмистром сделайте // Меня! Я удовольствую // И старика, и вас. // Бог приберет Последыша // Скоренько, а
у вотчины //
Останутся луга. // Так будем мы начальствовать, // Такие мы строжайшие // Порядки заведем, // Что надорвет животики // Вся вотчина… Увидите!»
И скатерть развернулася, // Откудова ни взялися // Две дюжие руки: // Ведро вина поставили, // Горой наклали хлебушка // И спрятались опять. // Крестьяне подкрепилися. // Роман за караульного //
Остался у ведра, // А прочие вмешалися // В толпу — искать счастливого: // Им крепко захотелося // Скорей попасть домой…
У батюшки,
у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда
останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
В краткий период безначалия (см."Сказание о шести градоначальницах"), когда в течение семи дней шесть градоначальниц вырывали друг
у друга кормило правления, он с изумительною для глуповца ловкостью перебегал от одной партии к другой, причем так искусно заметал следы свои, что законная власть ни минуты не сомневалась, что Козырь всегда
оставался лучшею и солиднейшею поддержкой ее.
Начались подвохи и подсылы с целью выведать тайну, но Байбаков
оставался нем как рыба и на все увещания ограничивался тем, что трясся всем телом. Пробовали споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а секрета не выдавал. Находившиеся
у него в ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с тех пор затосковал.