Неточные совпадения
Та с жаром приняла его, но он и тут постыдно обманул ее ожидания: просидел всего пять минут, молча, тупо уставившись в землю и глупо улыбаясь, и вдруг,
не дослушав ее и на самом интересном месте разговора,
встал, поклонился как-то боком, косолапо, застыдился в прах, кстати уж задел и грохнул об пол ее дорогой наборный рабочий столик, разбил его и вышел, едва живой от позора.
Nicolas, всегда столь вежливый и почтительный с матерью, слушал ее некоторое время насупившись, но очень серьезно; вдруг
встал,
не ответив ни слова, поцеловал у ней ручку и вышел.
Когда Степан Трофимович кончил и, уходя, объявил ученице, что в следующий раз приступит к разбору «Слова о полку Игореве», Варвара Петровна вдруг
встала и объявила, что лекций больше
не будет.
Он
не ответил,
встал и в задумчивости начал ходить взад и вперед.
У бедной была своя забота: она поминутно поворачивала голову к Лизе и смотрела на нее в безотчетном страхе, а
встать и уехать и думать уже
не смела, пока
не подымется дочь.
— Простишь ли ты меня, Nicolas? —
не утерпела Варвара Петровна и поспешно
встала ему навстречу.
Прежде всего упомяну, что в последние две-три минуты Лизаветой Николаевной овладело какое-то новое движение; она быстро шепталась о чем-то с мама и с наклонившимся к ней Маврикием Николаевичем. Лицо ее было тревожно, но в то же время выражало решимость. Наконец
встала с места, видимо торопясь уехать и торопя мама, которую начал приподымать с кресел Маврикий Николаевич. Но, видно,
не суждено им было уехать,
не досмотрев всего до конца.
— Н-нет… Я
не очень боюсь… Но ваше дело совсем другое. Я вас предупредил, чтобы вы все-таки имели в виду. По-моему, тут уж нечего обижаться, что опасность грозит от дураков; дело
не в их уме: и
не на таких, как мы с вами, у них подымалась рука. А впрочем, четверть двенадцатого, — посмотрел он на часы и
встал со стула, — мне хотелось бы сделать вам один совсем посторонний вопрос.
— В Петербург вас, конечно,
не пустят, хотя б я вам и дал денег на поездку… а впрочем, к Марье Тимофеевне пора, — и он
встал со стула.
— Я все пять лет только и представляла себе, как онвойдет.
Встаньте сейчас и уйдите за дверь, в ту комнату. Я буду сидеть, как будто ничего
не ожидая, и возьму в руки книжку, и вдруг вы войдите после пяти лет путешествия. Я хочу посмотреть, как это будет.
Adieu, однако же, засиделся, и
не надо бы столько болтать! — прибавил он
не без приятности и
встал с дивана.
Я
не упомянул о Шатове: он расположился тут же в заднем углу стола, несколько выдвинув из ряду свой стул, смотрел в землю, мрачно молчал, от чаю и хлеба отказался и всё время
не выпускал из рук свой картуз, как бы желая тем заявить, что он
не гость, а пришел по делу, и когда захочет,
встанет и уйдет.
— Кажется, я их здесь на окне давеча видела, —
встала она из-за стола, пошла, отыскала ножницы и тотчас же принесла с собой. Петр Степанович даже
не посмотрел на нее, взял ножницы и начал возиться с ними. Арина Прохоровна поняла, что это реальный прием, и устыдилась своей обидчивости. Собрание переглядывалось молча. Хромой учитель злобно и завистливо наблюдал Верховенского. Шигалев стал продолжать...
Шатов
встал действительно; он держал свою шапку в руке и смотрел на Верховенского. Казалось, он хотел ему что-то сказать, но колебался. Лицо его было бледно и злобно, но он выдержал,
не проговорил ни слова и молча пошел вон из комнаты.
— Вот и Ставрогин
встает, Ставрогин тоже
не отвечал на вопрос, — крикнула студентка.
Вот видите, я пред вами, столького от вас ожидая, ничего
не потаю: ну да, у меня уже давно эта идейка об огне созревала, так как она столь народна и популярна; но ведь я берег ее на критический час, на то драгоценное мгновение, когда мы все
встанем и…
Он вспомнил, что она жаловалась, что он обещался затопить печь. «Дрова тут, можно принести,
не разбудить бы только. Впрочем, можно. А как решить насчет телятины?
Встанет, может быть, захочет кушать… Ну, это после; Кириллов всю ночь
не спит. Чем бы ее накрыть, она так крепко спит, но ей, верно, холодно, ах, холодно!»
— Надо быть-с, надо быть-с… — вслушивался с безжалостным любопытством Анисим. Но Степан Трофимович
не мог дольше вынести. Он так сконфузился, что хотел было
встать и уйти из избы. Но подали самовар, и в ту же минуту воротилась выходившая куда-то книгоноша. С жестом спасающего себя человека обратился он к ней и предложил чаю. Анисим уступил и отошел.
Но пришла она к Марье Игнатьевне уже поздно: отправив служанку и оставшись одна, та
не вытерпела,
встала с постели и, накинув на себя что попало под руку из одежи, кажется очень что-то легкое и к сезону
не подходящее, отправилась сама во флигель к Кириллову, соображая, что, может быть, он ей вернее всех сообщит о муже.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Так точно-с. (
Встает, вытягивается и придерживает шпагу.)
Не смея долее беспокоить своим присутствием…
Не будет ли какого замечания по части почтового управления?
А нам земля осталася… // Ой ты, земля помещичья! // Ты нам
не мать, а мачеха // Теперь… «А кто велел? — // Кричат писаки праздные, — // Так вымогать, насиловать // Кормилицу свою!» // А я скажу: — А кто же ждал? — // Ох! эти проповедники! // Кричат: «Довольно барствовать! // Проснись, помещик заспанный! //
Вставай! — учись! трудись!..»
Стучит, гремит, стучит, гремит, // Снохе спать
не дает: //
Встань,
встань,
встань, ты — сонливая! //
Встань,
встань,
встань, ты — дремливая! // Сонливая, дремливая, неурядливая!
И
встань и сядь с приметою, //
Не то свекровь обидится;
Пошли порядки старые! // Последышу-то нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки. Что ни день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: //
Вставай! картуз долой! // Бог весть с чего накинется, // Бранит, корит; с угрозою // Подступит — ты молчи! // Увидит в поле пахаря // И за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на барина //
Не работал мужик, // Да невдомек Последышу, // Что уж давно
не барская, // А наша полоса!