Повторяю, что я была в престранном расположении духа; сердце
мое было мягко, в глазах стояли слезы — я не утаила ничего и рассказала все, все — про мою дружбу к нему, про желание любить его, жить с ним заодно сердцем, утешить его, успокоить его.
Когда кончилась болезнь матушки, наши вечерние свидания и длинные разговоры прекратились; нам удавалось иногда меняться словами, часто пустыми и малозначащими, но мне любо было давать всему свое значение, свою цену особую, подразумеваемую. Жизнь
моя была полна, я была счастлива, покойно, тихо счастлива. Так прошло несколько недель…
Неточные совпадения
И мне кажется, я бы так
была счастлива, если б пришлось хоть всю жизнь
мою не выезжать из деревни и жить на одном месте.
Я все видела, все чувствовала, все выстрадала; все это
было на глазах
моих!
С этого дня я начала мучить воображение
мое, создавая тысячи планов, каким бы образом вдруг заставить Покровского изменить свое мнение обо мне. Но я
была подчас робка и застенчива: в настоящем положении
моем я ни на что не могла решиться и ограничивалась одними мечтаниями (и бог знает какими мечтаниями!). Я перестала только проказничать вместе с Сашей; он перестал на нас сердиться; но для самолюбия
моего этого
было мало.
Скоро я перестала учиться у Покровского. Меня он по-прежнему считал ребенком, резвой девочкой, на одном ряду с Сашей. Мне
было это очень больно, потому что я всеми силами старалась загладить
мое прежнее поведение. Но меня не замечали. Это раздражало меня более и более. Я никогда почти не говорила с Покровским вне классов, да и не могла говорить. Я краснела, мешалась и потом где-нибудь в уголку плакала от досады.
Мне казалось, что
моей дружбы,
моего любящего сердца
было мало ему.
Мне стало отчего-то страшно, какой-то ужас напал на меня; воображение
мое взволновано
было ужасным сном; тоска сдавила
мое сердце…
Он схватил
мои руки, целовал их, прижимал к груди своей, уговаривал, утешал меня; он
был сильно тронут; не помню, что он мне говорил, но только я и плакала, и смеялась, и опять плакала, краснела, не могла слова вымолвить от радости.
Может
быть, ему
было только любопытно сначала; впоследствии нерешительность его исчезла, и он, с таким же простым, прямым чувством, как и я, принимал
мою привязанность к нему,
мои приветливые слова,
мое внимание и отвечал на все это тем же вниманием, так же дружелюбно и приветливо, как искренний друг
мой, как родной брат
мой.
Моему сердцу
было так тепло, так хорошо!..
А за труды его со мною я хотела
быть ему навсегда одолженною без какой бы то ни
было уплаты, кроме дружбы
моей.
Весь
мой капитал
был в тридцать рублей ассигнациями, а купец никак не соглашался уступить дешевле.
«Если сын ваш
будет доволен, — прибавила я, — и вы
будете рады, то и я
буду рада, потому что втайне-то, в сердце-то
моем,
буду чувствовать, как будто и на самом деле я подарила».
Я не могла удержаться от слез и смеха, слушая бедного старика; ведь умел же налгать, когда нужда пришла! Книги
были перенесены в комнату Покровского и поставлены на полку. Покровский тотчас угадал истину. Старика пригласили обедать. Этот день мы все
были так веселы. После обеда играли в фанты, в карты; Саша резвилась, я от нее не отставала. Покровский
был ко мне внимателен и все искал случая поговорить со мною наедине, но я не давалась. Это
был лучший день в целые четыре года
моей жизни.
А теперь все пойдут грустные, тяжелые воспоминания; начнется повесть о
моих черных днях. Вот отчего, может
быть, перо
мое начинает двигаться медленнее и как будто отказывается писать далее. Вот отчего, может
быть, я с таким увлечением и с такою любовью переходила в памяти
моей малейшие подробности
моего маленького житья-бытья в счастливые дни
мои. Эти дни
были так недолги; их сменило горе, черное горе, которое бог один знает когда кончится.
Особенно в последнюю ночь он
был как исступленный; он ужасно страдал, тосковал; стоны его терзали
мою душу.
Перед рассветом старик, усталый от душевной боли, заснул на своей рогожке как убитый. В восьмом часу сын стал умирать; я разбудила отца. Покровский
был в полной памяти и простился со всеми нами. Чудно! Я не могла плакать; но душа
моя разрывалась на части.
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние
мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Тень
моя была длиннее, чем прежде, и, судя по ней, я предполагал, что имею вид довольно красивого всадника; но чувство самодовольства, которое я испытывал, было скоро разрушено следующим обстоятельством.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и
были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи
мои; это такой народ, что на жизнь
мою готовы покуситься.
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже
мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что
будет, то
будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту.
Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков. Оробели? А в
моих глазах точно
есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни одна женщина не может их выдержать, не так ли?
Хлестаков. Я — признаюсь, это
моя слабость, — люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуйста, мне кажется, как будто бы вчера вы
были немножко ниже ростом, не правда ли?