Неточные совпадения
Поэтому он себя над работой убивать
не станет,
что бы ему ни толковали о необходимости и святости труда: он с малых лет видит в своем доме,
что все домашние работы исполняются лакеями и служанками, а папенька и маменька только распоряжаются да бранятся
за дурное исполнение.
Отношения к людям и в особенности к женщинам тоже имеют у всех обломовцев некоторые общие черты. Людей они вообще презирают с их мелким трудом, с их узкими понятиями и близорукими стремлениями; «Это все чернорабочие», — небрежно отзывается даже Бельтов, гуманнейший между ними. Рудин наивно воображает себя гением, которого никто
не в состоянии понять. Печорин, уж разумеется, топчет всех ногами. Даже Онегин имеет
за собою два стиха, гласящие,
что
Он, видите ли,
не надеялся сначала,
что Ольга пойдет
за него замуж, и с робостью предложил ей быть его женой.
Обломов тоже мечтал в молодости «служить, пока станет сил, потому
что России нужны руки и головы для разработывания неистощимых источников…» Да и теперь он «
не чужд всеобщих человеческих скорбей, ему доступны наслаждения высоких помыслов», и хотя он
не рыщет по свету
за исполинским делом, но все-таки мечтает о всемирной деятельности, все-таки с презрением смотрит на чернорабочих и с жаром говорит...
Он все испытал, и ему еще в юности опротивели все удовольствия, которые можно достать
за деньги; любовь светских красавиц тоже опротивела ему, потому
что ничего
не давала сердцу; науки тоже надоели, потому
что он увидел,
что от них
не зависит ни слава, ни счастье; самые счастливив люди — невежды, а слава — удача; военные опасности тоже ему скоро наскучили, потому
что он
не видел в них смысла и скоро привык к ним.
Но
что же это
за порывы? куда влекут они? отчего он
не отдается им всей силой души своей?
Но, следя
за нею во все продолжение романа, мы находим,
что она постоянно верна себе и своему развитию,
что она представляет
не сентенцию автора, а живое лицо, только такое, каких мы еще
не встречали.
Видя, в чем дело, я встал и резко заявил, что не могу теперь принять деньги, что мне сообщили о жалованье, очевидно, ошибочно или обманом, чтоб я не отказался от места, и что я слишком теперь понимаю, что мне
не за что получать, потому что никакой службы не было.
Но не все имеют право носить по две сабли за поясом: эта честь предоставлена только высшему классу и офицерам; солдаты носят по одной, а простой класс вовсе не носит; да он же ходит голый, так ему
не за что было бы и прицепить ее, разве зимой.
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька,
что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие,
за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего
не понимаю: к
чему же тут соленые огурцы и икра?
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат,
не такого рода! со мной
не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире
не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)
Что это
за жаркое? Это
не жаркое.
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу жить без Петербурга.
За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово:
что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и
не узнали! А все проклятое кокетство; услышала,
что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает,
что он
за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Да объяви всем, чтоб знали:
что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, —
что выдает дочь свою
не то чтобы
за какого-нибудь простого человека, а
за такого,
что и на свете еще
не было,
что может все сделать, все, все, все!