Оттого, что он сам их не понимает и не дает себе труда подумать о том, куда девать свою
душевную силу; и вот он проводит свою жизнь в том, что острит над глупцами, тревожит сердца неопытных барышень, мешается в чужие сердечные дела, напрашивается на ссоры, выказывает отвагу в пустяках, дерется без надобности…
Он не мог признать, что он тогда знал правду, а теперь ошибается, потому что, как только он начинал думать спокойно об этом, всё распадалось вдребезги; не мог и признать того, что он тогда ошибался, потому что дорожил тогдашним душевным настроением, а признавая его данью слабости, он бы осквернял те минуты. Он был в мучительном разладе с самим собою и напрягал все
душевные силы, чтобы выйти из него.
Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую все, что встречается на пути; я смотрю на страдания и радости других только в отношении к себе, как на пищу, поддерживающую мои
душевные силы.
Он удивлялся ему до недоумения, до изнеможения
душевных сил, почитал его человеком необыкновенным, умным, ученым.
Неточные совпадения
Точно так же, как пчелы, теперь вившиеся вокруг него, угрожавшие ему и развлекавшие его, лишали его полного физического спокойствия, заставляли его сжиматься, избегая их, так точно заботы, обступив его с той минуты, как он сел в тележку, лишали его свободы
душевной; но это продолжалось только до тех пор, пока он был среди них. Как, несмотря на пчел, телесная
сила была вся цела в нем, так и цела была вновь сознанная им его духовная
сила.
Никогда еще невозможность в глазах света его положения и ненависть к нему его жены и вообще могущество той грубой таинственной
силы, которая, в разрез с его
душевным настроением, руководила его жизнью и требовала исполнения своей воли и изменения его отношений к жене, не представлялись ему с такою очевидностью, как нынче.
С раннего утра до позднего вечера, не уставая ни
душевными, ни телесными
силами, писал он, погрязнув весь в канцелярские бумаги, не ходил домой, спал в канцелярских комнатах на столах, обедал подчас с сторожами и при всем том умел сохранить опрятность, порядочно одеться, сообщить лицу приятное выражение и даже что-то благородное в движениях.
Но когда подвели его к последним смертным мукам, — казалось, как будто стала подаваться его
сила. И повел он очами вокруг себя: боже, всё неведомые, всё чужие лица! Хоть бы кто-нибудь из близких присутствовал при его смерти! Он не хотел бы слышать рыданий и сокрушения слабой матери или безумных воплей супруги, исторгающей волосы и биющей себя в белые груди; хотел бы он теперь увидеть твердого мужа, который бы разумным словом освежил его и утешил при кончине. И упал он
силою и воскликнул в
душевной немощи:
Он понимал, однако, что еще слаб, но сильнейшее
душевное напряжение, дошедшее до спокойствия, до неподвижной идеи, придавало ему
сил и самоуверенности; он, впрочем, надеялся, что не упадет на улице.