Неточные совпадения
Тот же критик решил (очень энергически), что в драме «Не так живи, как хочется» Островский проповедует, будто «полная покорность воле
старших, слепая вера в справедливость исстари предписанного закона и совершенное отречение от человеческой свободы, от всякого притязания на право заявить свои человеческие чувства гораздо лучше, чем самая мысль, чувство и свободная воля
человека».
Ничего этого не признает Русаков, в качестве самодура, и твердит свое: «Все зло на свете от необузданности; мы, бывало, страх имели и
старших уважали, так и лучше было… бить некому нынешних молодых
людей, а то-то надо бы; палка-то по них плачет».
Кажется, чего бы лучше: воспитана девушка «в страхе да в добродетели», по словам Русакова, дурных книг не читала,
людей почти вовсе не видела, выход имела только в церковь божию, вольнодумных мыслей о непочтении к
старшим и о правах сердца не могла ниоткуда набраться, от претензий на личную самостоятельность была далека, как от мысли — поступить в военную службу…
А то Ненила Сидоровна скажет: «Молодой
человек, слушайте
старших, вы еще не знаете, как
люди хитры»; а Настасья Панкратьевна подтвердит: «Да, да, у нас у кучера поддевку украли — в одну минуточку»…
Неточные совпадения
Уважение к
старшим исчезло; агитировали вопрос, не следует ли, по достижении
людьми известных лет, устранять их из жизни, но корысть одержала верх, и порешили на том, чтобы стариков и старух продать в рабство.
Брат Николай был родной и
старший брат Константина Левина и одноутробный брат Сергея Ивановича, погибший
человек, промотавший бо̀льшую долю своего состояния, вращавшийся в самом странном и дурном обществе и поссорившийся с братьями.
— Ну, послушай однако, — нахмурив свое красивое умное лицо, сказал
старший брат, — есть границы всему. Это очень хорошо быть чудаком и искренним
человеком и не любить фальши, — я всё это знаю; но ведь то, что ты говоришь, или не имеет смысла или имеет очень дурной смысл. Как ты находишь неважным, что тот народ, который ты любишь, как ты уверяешь…
Герой наш, по обыкновению, сейчас вступил с нею в разговор и расспросил, сама ли она держит трактир, или есть хозяин, и сколько дает доходу трактир, и с ними ли живут сыновья, и что
старший сын холостой или женатый
человек, и какую взял жену, с большим ли приданым или нет, и доволен ли был тесть, и не сердился ли, что мало подарков получил на свадьбе, — словом, не пропустил ничего.
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной
человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй
старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.