Неточные совпадения
«Она выражалась — 1)
в новости быта, выводимого автором и до него еще непочатого, если исключить некоторые очерки Вельтмана и Луганского (хороши предшественники для Островского!!); 2)
в новости
отношения автора к изображаемому им быту и выводимым лицам; 3)
в новости манеры изображения; 4)
в новости языка —
в его цветистости (!), особенности (?)».
В продолжении статьи брошено еще несколько презрительных отзывов о критике, сказано, что «солон ей этот быт (изображаемый Островским), солон его язык, солоны его типы, — солоны по ее собственному состоянию», — и затем критик, ничего не объясняя и не доказывая, преспокойно переходит к Летописям, Домострою и Посошкову, чтобы представить «обозрение
отношений нашей литературы к народности».
Они представляются ложью и
в том
отношении, что если по ним составлять теоретические понятия, то можно прийти к идеям совершенно ложным.
И
в этом уменье подмечать натуру, проникать
в глубь души человека, уловлять его чувства, независимо от изображения его внешних, официальных
отношений, —
в этом мы признаем одно из главных и лучших свойств таланта Островского.
Но основы этой жизни, ее внутренняя сила — совершенно непонятны для жалких людей, отвыкших от всякой разумности и правды
в своих житейских
отношениях.
Таково общее впечатление комедий Островского, как мы их понимаем. Чтобы несколько рельефнее выставить некоторые черты этого бледного очерка, напомним несколько частностей, долженствующих служить подтверждением и пояснением наших слов.
В настоящей статье мы ограничимся представлением того нравственного растления, тех бессовестно неестественных людских
отношений, которые мы находим
в комедиях Островского как прямое следствие тяготеющего над всеми самодурства.
Но Островский вводит нас
в самую глубину этого семейства, заставляет присутствовать при самых интимных сценах, и мы не только понимаем, мы скорбно чувствуем сердцем, что тут не может быть иных
отношений, как основанных на обмане и хитрости, с одной стороны, при диком и бессовестном деспотизме, с другой.
Таковы люди, таковы людские
отношения, представляющиеся нам
в «Семейной картине», первом, по времени, произведении Островского.
По крайней мере видно, что уже и
в это время автор был поражен тем неприязненным и мрачным характером, каким у нас большею частию отличаются
отношения самых близких между собою людей.
Все подобные соображения, будучи вполне верны
в теоретическом
отношении, оказываются, однако же, совершенно неприложимыми к русской жизни.
Удалось людям не быть втянутыми с малолетства
в практическую деятельность, — и осталось им много свободного времени на обдумыванье своих
отношений к миру и нравственных начал для своих поступков!
Оттого, что всякое преступление есть не следствие натуры человека, а следствие ненормального
отношения,
в какое он поставлен к обществу.
В «темном царстве», рассматриваемом нами, ненормальность общественных
отношений доходит до высших своих пределов, и потому очень понятно, что его обитатели теряют решительно всякий смысл
в нравственных вопросах.
Эти дикие
отношения проведены очень искусно по всей комедии Островского; вот почему и сказали мы, что
в ней видим целую иерархию самодурства.
Нам вовсе этого не кажется, потому что мы не можем признать святости кровных
отношений в таком семействе, как у Большова.
Да, но — здесь-то и раскрывается
в полной силе весь ужас; нелепых
отношений, изображенных нам
в «Своих людях».
Таковы должны быть, по нашему мнению,
отношения реальной критики к художественным произведениям; таковы
в особенности должны они быть к писателю при обозрении целой его литературной деятельности.
Но нельзя сказать, чтоб эти причины были совершенно забыты автором: простой и естественный смысл факта не укрылся от него, и
в «Не
в своих санях» мы находим разбросанные черты тех
отношений, которые разумеем под общим именем самодурных.
А
в конце изображается опять, как живая сила простых, патриархальных
отношений берет верх над язвою современной полуобразованности, возвращает заблудшую дочь
в родительский дом и торжествует,
в лице Бородкина, восстановляя ее естественные права
в кругу всех ей близких.
При всей своей доброте и уме, Русаков как самодур не может решиться на существенные изменения
в своих
отношениях к окружающим и даже не может понять необходимости такого изменения.
Только те семейные и общественные
отношения и могут быть крепки, которые вытекают из внутреннего убеждения и оправдываются добровольным, разумным согласием всех
в них участвующих.
Из анализа характера и
отношений Русакова мы вывели эту истину
в приложении к тому случаю, когда порядочная натура находится
в положении самодура и отуманивается своими правами.
Но он не видит никакой надобности изменить свои
отношения к домашним, дать здравому смыслу хотя какое-нибудь участие
в своем семейном быте.
Отношения Гордея Карпыча ко всем домашним тоже грубы и притеснительны
в высшей степени.
Таков он и во всей своей жизни, и
в раскрытии этого-то
отношения самодурства к образованности заключается для нас главный интерес лица Гордея Карпыча.
Кто разберет эту бессмысленную путаницу, внесенную самодурством
в семейные
отношения?
По общей логике следовало бы, если уж человек ставит какие-нибудь правила и требования, хотя бы и произвольные, — то он должен и сам их уважать
в данных случаях и
отношениях, наравне с другими.
В литературном
отношении пьесу эту признают менее других замечательною, упрекают
в слабости концепции, находят натяжки
в некоторых сценах и проч.
Мужчина тоже может
в коротких
отношениях с женщиною искать спасения от мрака и гадостей, окружающих его
в практической жизни.
Он каждую минуту может возвратиться от них к своим деловым
отношениям и вступить
в свою обычную среду, нисколько, не потерявши своего нравственного значения.
Из этих коротких и простых соображений не трудно понять, почему тяжесть самодурных
отношений в этом «темном царстве» обрушивается всего более на женщин. Мы обещали
в прошедшей статье обратить внимание на рабское положение женщины
в русской семье, как оно является
в комедиях Островского. Мы, кажется, достаточно указали на него
в настоящей статье; остается нам сказать несколько слов о его причинах и указать при этом на одну комедию, о которой до сих пор мы не говорили ни слова, — на «Бедную невесту».
Ничего подобного нет
в тоне
отношений мужей к женам и отцов к дочерям
в «темном царстве» комедий Островского.
В первой статье о «темном царстве» мы старались показать, каким образом самые тяжкие преступления совершаются
в нем и самые бесчеловечные
отношения устанавливаются между людьми — без особенной злобы и ехидства, а просто по тупоумию и закоснелости
в данных понятиях, крайне ограниченных и смутных.
Но их невежество во всех
отношениях равняется темноте самих самодуров, и только, благодаря самодурной системе запрещать учиться низшим и особенно женщинам могут они не казаться смешными
в этой среде.
Здесь прибавим только указание на подобное же
отношение Марьи Андреевны к Меричу
в «Бедной невесте».