Неточные совпадения
«По возвращении от невзятия Азова, — пишет он, — с консилии генералов указано мне к будущей
войне делать галеи, для чего удобно мню быть шхиптиммерманам (корабельным плотникам) всем от вас сюды: понеже они сие
зимнее время туне будут препровождать, а здесь тем временем великую пользу к
войне учинить; а корм и за труды заплата будет довольная, и ко времени отшествия кораблей (то есть ко времени открытия навигации в Архангельске) возвращены будут без задержания, и тем их обнадежь, и подводы дай, и на дорогу корм».
Неточные совпадения
Человек рылся в книге, точно
зимняя птица в сугробе снега, и был бескорыстнее птицы она всё-таки искала зёрен, а он просто прятал себя. Ложились в память имена драчунов-князей, запоминалась человечья жадность, честолюбие, споры и
войны, грабежи, жестокости, обманы и клятвопреступления — этот тёмный, кровавый хаос казался знакомым, бессмысленным и вызывал невесёлую, но успокаивающую мысль:
По самому последнему
зимнему пути поехали мы в Аксаково, где ждала меня весна, охота, природа, проснувшаяся к жизни, и прилет птицы; я не знал его прежде и только тогда увидел и почувствовал в первый раз — и вылетели из головы моей на ту пору
война с Наполеоном и университет с товарищами.
Как-то обедал я у него. После обеда пошли в сад, бывший при доме. Бросались снежками, расчищали лопатами дорожки от снега. Потом разговорились. Месяца два назад началась японская
война. Говорили мы о безумии начатой
войны, о чудовищных наших неурядицах, о бездарности наместника на Дальнем Востоке, адмирала Алексеева. Были серые
зимние сумерки, полные снежимой тишины. Вдруг из-за забора раздался громкий ядовитый голос:
Казна до того оскудела от
войны, которая не дала России ничего, кроме боевой славы солдат, что ввели лотереи, которыми прежде не решались пользоваться, и не могли достроить
Зимнего дворца, работы которого производились под наблюдением знаменитого архитектора Растрелли.
Салтыков вернулся с чином фельдмаршала и со строгим повелением вести энергичную наступательную
войну. Но несогласие главнокомандующих пустило уже настолько глубокие корни, что мешало единодушному действию союзников. После некоторых передвижений русские удалились и разместились по
зимним квартирам, ознаменовав эту кампанию лишь смелым партизанским набегом на Берлин.