Неточные совпадения
Если
так, то всякий вправе спросить: что же это значит, что при совершенном и благотворном развитии основных элементов возможно было подобное, крайне печальное, положение дел? «Стародавняя Россия заключала в недрах своих главные начала государственного благоустройства», — говорит г. Устрялов и вслед
за тем приводит факты, доказывающие крайнее расстройство.
«А которые стрельцы, и гулящие, и всякие люди с табаком будут в приводе дважды или трожды, и тех людей пытати, и не одинова, и бити кнутом на козле или по торгом; а
за многие приводы у
таких людей пороти ноздри и носы резати, а после пыток и наказанья ссылати в дальние городы, где государь укажет, чтоб на то смотря иным
так неповадно было делати» (ст. 16...
До самого путешествия своего
за границу Петр не видел в Тиммермане того, что открывает историк, именно, что «как способности,
так и сведения его были очень ограничены» («История Петра», том II, стр. 120).
Подобное же обвинение было употреблено партиею Милославских как средство для отвращения Алексея Михайловича от женитьбы на дочери Рафа Всеволожского: невесте, уже выбранной царем,
так туго зачесали волосы, что она упала в обморок в присутствии царя, и вследствие того на нее донесли, что она страждет черной немочью, а отца обвинили в колдовстве,
за что он со всей семьей и отправлен был в ссылку.
Но бояре не поддались на
такое убеждение; они распорядились проще: «Еретика Кульмана, с его богомерзкими книгами,
за прелестное учение сжечь всенародно».
Но события, следовавшие
за первым стрелецким бунтом, до 1698 года, должны были показать Петру, что крамола Милославского была только случайным обстоятельством, которое пришлось стрельцам очень кстати и без которого, однако ж, они поступили бы точно
так же.
Такая верность, доходившая до самоотвержения, была необходимою и естественною отплатою со стороны стрельцов
за те преимущества и привилегии, какими они постоянно пользовались.
Ясно из этого, что стрельцы должны были дорожить своей службой и всеми силами стоять
за тот порядок вещей, при котором они могли пользоваться
такими удобствами.
Не тогда изменяется известная мера, установление, вообще положение вещей, когда гениальный ум сообразит, что оно может повести к дурным последствиям через несколько столетий,
так как повело к ним
за несколько веков пред тем.
Так и в путешествии
за границу напрасно стали бы мы искать великих и дальновидных замыслов политических.
Беспорядки продолжались, ничего нельзя было разобрать, казна истощалась; уже во время путешествия Петра
за границей, по замечанию историка, «финансы наши были
так скудны, что едва могли удовлетворять самым необходимым потребностям» (Устрялов, том III, стр. 86).
Подобные мысли во времена Петра могли быть новы для русских царедворцев, но в Европе
такой взгляд на Россию существовал издавна, разумеется,
за исключением нескольких громких гипербол, которые позволил себе Карлович сообразно своей цели.
А не удалось это,
так мы потянулись в другую сторону —
за Балтийским.
Петр казнил их и главных их сообщников над гробом Ивана Михайловича Милославского, вырытого из земли; поставил на Красной площади каменный столб с железными спицами, на которых воткнуты были головы казненных, тогда как вокруг разложены были трупы их в продолжение нескольких месяцев; разослал в заточение по дальним городам родственников их, и через две недели все-таки отправился
за границу.
Так, в городе Романове поп Викула, на святой неделе обходя с образами Троицкую слободу, в доме солдата Кокорева не допустил его к св. кресту, называл врагом и басурманом
за то, что он был с выстриженною бородою.
Будь это произведение не замечательное, обыденное, никто бы и не подумал упрекать его
за отсутствие того, чего
так естественно всякий ищет у г. Устрялова и часто не находит.
Все это придает труду г. Устрялова чрезвычайную важность, и мы надеемся, что читатели не будут на нас досадовать
за то, что мы
так долго занимали их обозрением этого замечательного труда, появления которого
так давно ожидала русская публика.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а
за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право,
за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что
так замешкались.
Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не
такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал
такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это
за жаркое? Это не жаркое.
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что
за ветреность
такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла
такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что
такое хорошие правила и солидность в поступках.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду
за это? Да если б знали,
так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонная дама. (Поспешно уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит
за сценою.)Этакое вдруг вообразится! червонная дама! Бог знает что
такое!