Неточные совпадения
Разумеется, в подобных случаях купец устремляет всю свою заботу на то, чтобы надуть своих кредиторов и заставить их верить в его богатство: так точно Кабановы и
Дикие хлопочут теперь о том, чтобы только продолжилась вера в их
силу.
Тогда, если верить сказаниям старых людей,
Дикой мог держаться в своей высокомерной прихотливости не
силою, а всеобщим согласием.
В этой цельности и гармонии характера заключается его
сила и существенная необходимость его в то время, когда старые,
дикие отношения, потеряв всякую внутреннюю
силу, продолжают держаться внешнею механическою связью.
Но там, где все зависит от грубой
силы, где неразумная прихоть нескольких
Диких или суеверное упрямство какой-нибудь Кабановой разрушает самые верные логические расчеты и нагло презирает самые первые основания взаимных прав, там уменье пользоваться обстоятельствами очевидно превращается в уменье применяться к прихотям самодуров и подделываться под все их нелепости, чтобы и себе проложить дорожку к их выгодному положению.
И так как
Дикой и ему подобные вовсе не способны отдать свое значение и свою
силу без сопротивления, так как их влияние врезало уже глубокие следы в самом быте и потому не может быть уничтожено одним разом, то на патетические характеры нечего и смотреть, как на что-нибудь серьезное.
Но мы видим, что Катерина — не убила в себе человеческую природу и что она находится только внешним образом, по положению своему, под гнетом самодурной жизни; внутренно же, сердцем и смыслом, сознает всю ее нелепость, которая теперь еще увеличивается тем, что
Дикие и Кабановы, встречая себе противоречие и не будучи в
силах победить его, но желая поставить на своем, прямо объявляют себя против логики, то есть ставя себя дураками перед большинством людей.
Но в том-то и дело, что среда, подчиненная
силе Диких и Кабановых, производит обыкновенно Тихонов и Борисов, неспособных воспрянуть и принять свою человеческую природу, даже при столкновении с такими характерами, как Катерина.
Особенно боялись его глаз, — маленькие, острые, они сверлили людей, точно стальные буравчики, и каждый, кто встречался с их взглядом, чувствовал перед собой
дикую силу, недоступную страху, готовую бить беспощадно.
Червь зловредный — я вас беспокою? // Раздавите гадину ногою! // Что жалеть? Приплюсните скорей! // Отчего меня вы не учили, // Не дали исхода
дикой силе? // Вышел бы из червя — муравей! // Я бы умер, братьев обнимая, // А бродягой старым умирая, — // Призываю мщенье на людей!
Изобразить надо все эти мерзости в стиле полудикого варварства, хитрость хищного зверя в каждом лице, грубую ложь и
дикую силу, среди которых затравливаемый зверь — Гамлет, «первый в Дании боец», полный благородных порывов, борется притворством и хитростью с таким же орудием врага, обычным тогда орудием войны удалых северян, где сила и хитрость — оружие…
Суровый бык, ходивший с крестьянским стадом, и лошади, когда они, стуча копытами, носились по деревне, наводили на меня страх, и все мало-мальски крупное, сильное и сердитое, был ли то баран с рогами, гусак или цепная собака, представлялось мне выражением все той же грубой
дикой силы.
Но, к сугубому горю его, эта таинственность, эта сверхъестественная,
дикая сила придавали лежавшей около него женщине особую непонятную прелесть, какой он и не замечал ранее.
Неточные совпадения
Хотя в ее косвенных взглядах я читал что-то
дикое и подозрительное, хотя в ее улыбке было что-то неопределенное, но такова
сила предубеждений: правильный нос свел меня с ума; я вообразил, что нашел Гётеву Миньону, это причудливое создание его немецкого воображения, — и точно, между ими было много сходства: те же быстрые переходы от величайшего беспокойства к полной неподвижности, те же загадочные речи, те же прыжки, странные песни…
Но когда выехали они за ворота, она со всею легкостию
дикой козы, несообразной ее летам, выбежала за ворота, с непостижимою
силою остановила лошадь и обняла одного из сыновей с какою-то помешанною, бесчувственною горячностию; ее опять увели.
Он вышел, весь дрожа от какого-то
дикого истерического ощущения, в котором между тем была часть нестерпимого наслаждения, — впрочем, мрачный, ужасно усталый. Лицо его было искривлено, как бы после какого-то припадка. Утомление его быстро увеличивалось.
Силы его возбуждались и приходили теперь вдруг, с первым толчком, с первым раздражающим ощущением, и так же быстро ослабевали, по мере того как ослабевало ощущение.
И в
диком калмыке и в монголе есть
сила — да на что нам она?
— Мой брат недавно прислал мне письмо с одним товарищем, — рассказывал Самгин. — Брат — недалекий парень, очень мягкий. Его испугало крестьянское движение на юге и потрясла
дикая расправа с крестьянами. Но он пишет, что не в
силах ненавидеть тех, которые били, потому что те, которых били, тоже безумны до ужаса.