Неточные совпадения
Дайте мне понять характер явления, его место в ряду других, его смысл и значение в общем ходе
жизни, и поверьте, что этим путем вы приведете меня к правильному суждению о
деле гораздо вернее, чем посредством всевозможных силлогизмов, подобранных для доказательства вашей мысли.
Кто не знает, что в
жизни самое трудное
дело подогнать одно к другому благоприятные обстоятельства, устроить течение
дел сообразно с логической надобностью.
У всякого в
жизни много своих
дел, и редко кто служит, как в наших драмах, машиною, которою двигает автор, как ему удобнее для действия его пьесы.
Нет, оба они действуют самостоятельно, оба исходят из одного начала — действительной
жизни, но только различным образом принимаются за
дело.
Нельзя не сознаться, что
дело Островского гораздо плодотворнее: он захватил такие общие стремления и потребности, которыми проникнуто все русское общество, которых голос слышится во всех явлениях нашей
жизни, которых удовлетворение составляет необходимое условие нашего дальнейшего развития.
Ясно, что
жизнь, давшая материалы для таких комических положений, в каких ставятся часто самодуры Островского,
жизнь, давшая им и приличное название, не поглощена уже вся их влиянием, а заключает в себе задатки более разумного, законного, правильного порядка
дел.
И в самом
деле, прислушайтесь к разговорам купечества, мещанства, мелкого чиновничества в уездной глуши, — сколько удивительных сведений о неверных и поганых царствах, сколько рассказов о тех временах, когда людей жгли и мучили, когда разбойники города грабили, и т. п., — и как мало сведений о европейской
жизни, о лучшем устройстве быта.
Нет, все
дело в том, что они своим положением, своею
жизнью под гнетом произвола, все приучены уже видеть безотчетность и бессмысленность, и потому находят неловким и даже дерзким настойчиво доискиваться разумных оснований в чем бы то ни было.
Но — чудное
дело! — в своем непререкаемом, безответственном, темном владычестве, давая, полную свободу своим прихотям, ставя ни во что всякие законы и логику, самодуры русской
жизни начинают, однако же, ощущать какое-то недовольство и страх, сами не зная перед чем и почему.
Жена, по господствующим понятиям, связана с ним неразрывно, духовно, посредством таинства; что бы муж ни делал, она должна ему повиноваться и
разделять с ним его бессмысленную
жизнь.
Нет, она уже не возвратится к прежней
жизни: если ей нельзя наслаждаться своим чувством, своей волей вполне законно и свято, при свете белого
дня, перед всем народом, если у нее вырывают то, что нашла она и что ей так дорого, она ничего тогда не хочет в
жизни, она и
жизни не хочет.
Но ежели «да», ежели наши читатели, сообразив наши заметки, найдут, что, точно, русская
жизнь и русская сила вызваны художником в «Грозе» на решительное
дело, и если они почувствуют законность и важность этого
дела, тогда мы довольны, что бы ни говорили наши ученые и литературные судьи.
С тех пор, как Алексей Александрович выехал из дома с намерением не возвращаться в семью, и с тех пор, как он был у адвоката и сказал хоть одному человеку о своем намерении, с тех пор особенно, как он перевел это
дело жизни в дело бумажное, он всё больше и больше привыкал к своему намерению и видел теперь ясно возможность его исполнения.
Илья Ильич жил как будто в золотой рамке жизни, в которой, точно в диораме, только менялись обычные фазисы дня и ночи и времен года; других перемен, особенно крупных случайностей, возмущающих со
дна жизни весь осадок, часто горький и мутный, не бывало.
«Как это они живут?» — думал он, глядя, что ни бабушке, ни Марфеньке, ни Леонтью никуда не хочется, и не смотрят они на
дно жизни, что лежит на нем, и не уносятся течением этой реки вперед, к устью, чтоб остановиться и подумать, что это за океан, куда вынесут струи? Нет! «Что Бог даст!» — говорит бабушка.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом
деле, я должен погубить
жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом
деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он
жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь:
дело идет о
жизни человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое
дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не то я смертью окончу
жизнь свою».
В конце села под ивою, // Свидетельницей скромною // Всей
жизни вахлаков, // Где праздники справляются, // Где сходки собираются, // Где
днем секут, а вечером // Цалуются, милуются, — // Всю ночь огни и шум.