Неточные совпадения
На этом месте легенды, имевшей, может быть, еще более поразительное заключение (как странно, даже жутко было мне слышать ее!), вошел Дюрок. Он был
в пальто, шляпе и имел поэтому другой вид, чем ночью, при начале моего рассказа, но мне показалось, что я снова погружаюсь
в свою
историю, готовую начаться сызнова. От этого напала на меня непонятная грусть. Я поспешно встал, покинул Гро, который так и не признал меня, но, видя, что я
ухожу, вскричал...
Неточные совпадения
Они, проехавши, оглянулись назад; хутор их как будто
ушел в землю; только видны были над землей две трубы скромного их домика да вершины дерев, по сучьям которых они лазили, как белки; один только дальний луг еще стлался перед ними, — тот луг, по которому они могли припомнить всю
историю своей жизни, от лет, когда катались по росистой траве его, до лет, когда поджидали
в нем чернобровую козачку, боязливо перелетавшую через него с помощию своих свежих, быстрых ног.
Самгин
уходил, еще более убежденный
в том, что не могут быть долговечны, не могут изменить ход
истории события, которые создаются десятками таких единиц.
Самгин
ушел, удовлетворенный ее равнодушием к
истории с кружком Пермякова. Эти маленькие волнения ненадолго и неглубоко волновали его; поток,
в котором он плыл, становился все уже, но — спокойнее, события принимали все более однообразный характер, действительность устала поражать неожиданностями, становилась менее трагичной, туземная жизнь текла так ровно, как будто ничто и никогда не возмущало ее.
— Не все, — ответил Иноков почему-то виноватым тоном. — Мне Пуаре рассказал, он очень много знает необыкновенных
историй и любит рассказывать. Не решил я — чем кончить? Закопал он ребенка
в снег и
ушел куда-то, пропал без вести или — возмущенный бесплодностью любви — сделал что-нибудь злое? Как думаете?
— Кабы умер — так и слава бы Богу! — бросила она мне с лестницы и
ушла. Это она сказала так про князя Сергея Петровича, а тот
в то время лежал
в горячке и беспамятстве. «Вечная
история! Какая вечная
история?» — с вызовом подумал я, и вот мне вдруг захотелось непременно рассказать им хоть часть вчерашних моих впечатлений от его ночной исповеди, да и самую исповедь. «Они что-то о нем теперь думают дурное — так пусть же узнают все!» — пролетело
в моей голове.