Неточные совпадения
Я навещал Стерса и находил в этих посещениях невинное удовольствие, сродни прохладе компресса, приложенного на больной глаз. Стерс любил
игру в карты, я — тоже, а так как почти каждый вечер к нему кто-нибудь приходил, то я
был от души рад перенести часть остроты своего состояния на угадывание карт противника.
Уместны ли в той
игре, какую я вел сам с собой, банальная осторожность? бесцельное самолюбие? даже — сомнение? Не отказался ли я от входа в уже раскрытую дверь только потому, что слишком хорошо помнил большие и маленькие лжи прошлого?
Был полный звук, верный тон — я слышал его, но заткнул уши, мнительно вспоминал прежние какофонии. Что, если мелодия
была предложена истинным на сей раз оркестром?
Он приглашал открыть карты. Одновременно с звуком его слов мое сознание, вдруг выйдя из круга
игры, наполнилось повелительной тишиной, и я услышал особенный женский голос, сказавший с ударением: «Бегущая по волнам». Это
было как звонок ночью. Но более ничего не
было слышно, кроме шума в ушах, поднявшегося от резких ударов сердца, да треска карт, по ребру которых провел пальцами доктор Филатр.
Я открыл карты без всякого интереса к
игре, проиграл пяти трефам Стерса и отказался играть дальше. Галлюцинация — или то, что это
было, — выключило меня из настроения
игры. Андерсон обратил внимание на мой вид, сказав...
— Случилась интересная вещь, — ответил я, желая узнать, что скажут другие. — Когда я играл, я
был исключительно поглощен соображениями
игры. Как вы знаете, невозможны посторонние рассуждения, если в руках каре. В это время я услышал — сказанные вне или внутри меня — слова: «Бегущая по волнам». Их произнес незнакомый женский голос. Поэтому мое настроение слетело.
Во время
игры Андерсон сидел спиной к дому, лицом к саду; он сказал, что никого не видел и ничего не слыхал. То же сказал Филатр, и, так как никто, кроме меня, не слышал никаких слов, происшествие это осталось замкнутым во мне. На вопросы, как я отнесся к нему, я ответил, что
был, правда, взволнован, но теперь лишь стараюсь понять.
Этот внезапный удар действительности по возникшим за
игрой странным словам
был так внезапен, как если человек схвачен сзади.
Но этому лицу, когда оно
было обращено прямо, — широкое, насупленное, с нервной
игрой складок широкого лба, — нельзя
было отказать в привлекательной и оригинальной сложности.
Я не ожидал хорошей
игры от его больших рук и
был удивлен, когда первый же такт показал значительное искусство.
Я похвалил его
игру. Он если и
был польщен, ничем не показал этого. Снова взяв инструмент, Гез принялся выводить дикие фиоритуры, томительные скрипучие диссонансы — и так притворно увлекся этим, что я понял необходимость уйти. Он меня выпроваживал.
Правильное, почти круглое лицо с красивой нежной улыбкой
было полно прелестной нервной
игры, выражавшей в данный момент, что она забавляется моим возрастающим изумлением.
Мы начали разговаривать, но скоро должны
были оставить это, так как, едва выехав, уже оказались в действии законов
игры — того самого карнавального перевоплощения, в каком я кружился вчера.
Как ни хороша
была эта
игра, наступил момент объяснить дело.
Неточные совпадения
— Ужли, братцы, всамделе такая
игра есть? — говорили они промеж себя, но так тихо, что даже Бородавкин, зорко следивший за направлением умов, и тот ничего не расслышал.
Права эти заключались в том, что отец ее, Клемантинки, кавалер де Бурбон,
был некогда где-то градоначальником и за фальшивую
игру в карты от должности той уволен.
Когда же совсем нечего
было делать, то
есть не предстояло надобности ни мелькать, ни заставать врасплох (в жизни самых расторопных администраторов встречаются такие тяжкие минуты), то он или издавал законы, или маршировал по кабинету, наблюдая за
игрой сапожного носка, или возобновлял в своей памяти военные сигналы.
Не успели глуповцы опомниться от вчерашних событий, как Палеологова, воспользовавшись тем, что помощник градоначальника с своими приспешниками засел в клубе в бостон, [Бостон — карточная
игра.] извлекла из ножон шпагу покойного винного пристава и,
напоив, для храбрости, троих солдат из местной инвалидной команды, вторглась в казначейство.
И Левина поразило то спокойное, унылое недоверие, с которым дети слушали эти слова матери. Они только
были огорчены тем, что прекращена их занимательная
игра, и не верили ни слову из того, что говорила мать. Они и не могли верить, потому что не могли себе представить всего объема того, чем они пользуются, и потому не могли представить себе, что то, что они разрушают,
есть то самое, чем они живут.