— Сколько я видал на земле людей, все люди, братцы, глупые. Нашему брату, вольному человеку,
крыша над головой все равно что гроб, а они этого никогда не понимают, заживо хоронятся да тухнут.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты — без теплых сапог, без полушубков, без
крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, — казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Неточные совпадения
— В сущности, город — беззащитен, — сказал Клим, но Макарова уже не было на
крыше, он незаметно ушел. По улице,
над серым булыжником мостовой, с громом скакали черные лошади, запряженные в зеленые телеги, сверкали медные
головы пожарных, и все это было странно, как сновидение. Клим Самгин спустился с
крыши, вошел в дом, в прохладную тишину. Макаров сидел у стола с газетой в руке и читал, прихлебывая крепкий чай.
Но Самгин уже знал: начинается пожар, — ленты огней с фокусной быстротою охватили полку и побежали по коньку
крыши, увеличиваясь числом, вырастая; желтые, алые, остроголовые, они, пронзая
крышу, убегали все дальше по хребту ее и весело кланялись в обе стороны. Самгин видел, что лицо в зеркале нахмурилось, рука поднялась к телефону
над головой, но, не поймав трубку, опустилась на грудь.
Самгин через очки взглянул вперед, где колыхались трехцветные флаги, блестели оклады икон и воздух
над головами людей чертили палки; он заметил, что некоторые из демонстрантов переходят с мостовой на панели. Хлопали створки рам, двери, и сверху, как будто с
крыши, суровый голос кричал:
Размахивая длинным гибким помелом из грязных тряпок, он свистел, рычал, кашлял, а
над его растрепанной
головой в голубом, ласково мутном воздухе летала стая голубей, как будто снежно-белые цветы трепетали, падая на
крышу.
Но минутами его уверенность в конце тревожных событий исчезала, как луна в облаках, он вспоминал «господ», которые с восторгом поднимали «Дубинушку»
над своими
головами; явилась мысль, кого могут послать в Государственную думу булочники, метавшие с
крыши кирпичи в казаков, этот рабочий народ, вывалившийся на улицы Москвы и никем не руководимый, крестьяне, разрушающие помещичьи хозяйства?