Неточные совпадения
Среди
других пассажиров был на этом корабле генерал Грант, и с ним ехала его дочь,
замечательная красавица, которую звали Фрези.
Волна прошла, ушла, и больше
другой такой волны не было. Когда солнце стало садиться, увидели остров, который ни на каких картах не значился; по пути «Фосса» не мог быть на этой широте остров. Рассмотрев его в подзорные трубы, капитан увидел, что на нем не заметно ни одного дерева. Но был он прекрасен, как драгоценная вещь, если положить ее на синий бархат и смотреть снаружи, через окно: так и хочется взять. Он был из желтых скал и голубых гор,
замечательной красоты.
— Одна Дэзи, — сказал матрос. — Проктор и Тоббоган отправились по вашему делу, их позвала полиция. Пошли и
другие с ними. Я уже все знаю, — прибавил он. —
Замечательное происшествие! По крайней мере, вы избавлены от хлопот. Она внизу.
Вначале я тупо и оглушенно стоял — так было здесь тесно от движения и беспрерывных, следующих один
другому в тыл,
замечательных по разнообразию, богатству и прихотливости маскарадных сооружений.
Замечательнее других были опера «Сусанин», водевили: «Ломоносов», «Пурсоньяк-Фалелей», «Ворожея» и «Феникс, или Утро журналиста», а из комедий — «Пустодомы» и «Аристофан».
Из статей, вовсе не подписанных,
замечательнее других: «Повествование мнимого глухого и немого», «Картины моей родни» и «Моя записная книжка», в прозе; о них много говорится ниже.
Неточные совпадения
— А, ты так? — сказал он. — Ну, входи, садись. Хочешь ужинать? Маша, три порции принеси. Нет, постой. Ты знаешь, кто это? — обратился он к брату, указывая на господина в поддевке, — это господин Крицкий, мой
друг еще из Киева, очень
замечательный человек. Его, разумеется, преследует полиция, потому что он не подлец.
— Ах, тихоня! Вот шельма хитрая! А я подозревала за ним
другое. Самойлов учит? Василий Николаевич —
замечательное лицо! — тепло сказала она. — Всю жизнь — по тюрьмам, ссылкам, под надзором полиции, вообще — подвижник. Супруг мой очень уважал его и шутя звал фабрикантом революционеров. Меня он недолюбливал и после смерти супруга перестал посещать. Сын протопопа, дядя у него — викарный…
Всякий раз, при сильном ударе того или
другого петуха, раздавались отрывистые восклицания зрителей; но когда побежденный побежал, толпа завыла дико, неистово, продолжительно, так что стало страшно. Все привстали с мест, все кричали. Какие лица, какие страсти на них! и все это по поводу петушьей драки! «Нет, этого у нас не увидите», — сказал барон. Действительно, этот момент был самый
замечательный для постороннего зрителя.
Кое-как дождался я вечера и, поручив своему кучеру заложить мою коляску на
другой день в пять часов утра, отправился на покой. Но мне предстояло еще в течение того же самого дня познакомиться с одним
замечательным человеком.
Но Овсяников такое
замечательное и оригинальное лицо, что мы, с позволения читателя, поговорим о нем в
другом отрывке.