Неточные совпадения
— У меня два строя мыслей теперь, — ответил я. — Их можно сравнить с положением человека, которому вручена шкатулка с условием: отомкнуть ее по приезде на место. Мысли о том, что может быть в шкатулке, — это один строй. А второй — обычное
чувство путешественника, озабоченного вдобавок
душевным скрипом отношений к тем, с кем придется жить.
«Есть связь, о которой мне неизвестно, но я здесь, я слышал, и я должен идти!» Я был в том безрассудном, схватившем среди непонятного первый навернувшийся смысл состоянии, когда человек думает о себе как бы вне себя, с
чувством душевной ощупи.
Какое воображение без сладкого
душевного чувства может представить себе Монархиню, Которая, одною рукою подписывая судьбу государств, другою ласкает цветущие Отрасли Императорского Дома, и Которая, прерывая нить великих политических мыслей, оставляя на минуту заботы правления, отдыхает сердцем в семейственных радостях и, так сказать, дополняет ими счастие добродетельной Монархини?
Неточные совпадения
Но ему стало стыдно за это
чувство, и тотчас же он как бы раскрыл свои
душевные объятия и с умиленною радостью ожидал и желал теперь всею душой, чтоб это был брат.
Для нее весь он, со всеми его привычками, мыслями, желаниями, со всем его
душевным и физическим складом, был одно — любовь к женщинам, и эта любовь, которая, по ее
чувству, должна была быть вся сосредоточена на ней одной, любовь эта уменьшилась; следовательно, по ее рассуждению, он должен был часть любви перенести на других или на другую женщину, — и она ревновала.
Он у постели больной жены в первый раз в жизни отдался тому
чувству умиленного сострадания, которое в нем вызывали страдания других людей и которого он прежде стыдился, как вредной слабости; и жалость к ней, и раскаяние в том, что он желал ее смерти, и, главное, самая радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий, но и
душевное спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.
Переноситься мыслью и
чувством в другое существо было
душевное действие, чуждое Алексею Александровичу.
Душевные движенья и
чувства, которые дотоле как будто кто-то удерживал тяжкою уздою, теперь почувствовали себя освобожденными, на воле и уже хотели излиться в неукротимые потоки слов, как вдруг красавица, оборотясь к татарке, беспокойно спросила: