Неточные совпадения
Я спал
в комнате, о которой упоминал, что ее стена, обращенная к морю, была по существу огромным окном. Оно шло от потолочного карниза до рамы
в полу, а по сторонам на фут не достигало стен. Его створки можно было раздвинуть так, что стекла скрывались. За окном, внизу, был узкий выступ, засаженный
цветами.
Я улыбнулся, взглянув на крап: одна колода была с миниатюрой корабля, плывущего на всех парусах
в резком ветре, крап другой колоды был великолепный натюрморт — золотой кубок, полный до краев алым вином, среди бархата и
цветов.
Среди яркого света увидел я восемь лошадей
в султанах из перьев, кативших огромное сооружение из башенок и ковров, увитое апельсинным
цветом.
Но, кроме того, он предстал мне
в свете неизвестного торжества, и, погрузясь
в заразительно яркую суету, я стал рассматривать, что происходит вокруг; шел я не торопясь и никого не расспрашивал, так же, как никогда не хотел знать названия поразивших меня своей прелестью и оригинальностью
цветов.
Иногда перспектива улицы напоминала балет, где огни,
цветы, лошади и живописная теснота людей, вышедших из тысячи сказок,
в масках и без масок, смешивали шум карнавала с играющей по всему городу музыкой.
Я поднимался, стиснутый
в плечах, и получил некоторую свободу движений лишь наверху, где, влево, увидел завитую
цветами арку большого фойе.
Но я отметил все же изумительное сходство роста,
цвета волос, сложения, телодвижений и, пока то пробегало
в уме, сказал, кланяясь...
Первым, как я упомянул, вбежал дородный человек. Он растерялся. Затем, среди разом нахлынувшей толпы — человек пятнадцати — появилась молодая женщина или девушка,
в светлом полосатом костюме и шляпе с
цветами. Она была тесно окружена и внимательно, осторожно спокойна. Я заставил себя узнать ее. Это была Биче Сениэль, сказавшая, едва вошла и заметила, что я тут: «Эти люди мне неизвестны».
— Негодяй умер, — сказал Ботвель. — Я пошлю Бутлеру
в тюрьму сигар, вина и
цветов. Но вы, Гарвей, — вы, не повинный и не замешанный ни
в чем человек, — каково было вам высидеть около трупа эти часы?
Из левой стороны сердца, прячась и кидаясь внезапно, извивалась отвратительная змея, жаля протянутые вверх руки, полные
цветов; с правой стороны высовывалась прекрасная голая рука женщины, сыплющая золотые монеты
в шляпу старика-нищего.
Ведь ты видишь простую чистоту линий, лишающую строение тяжести, и зеленую черепицу, и белые стены с прозрачными, как синяя вода, стеклами; эти широкие ступени, по которым можно сходить медленно, задумавшись, к огромным стволам под тенью высокой листвы, где
в просветах солнцем и тенью нанесены вверх яркие и пылкие
цветы удачно расположенных клумб.
Она бросилась ко мне и вымазала меня слезами восторга. Тому же подвергся Товаль, старавшийся не потерять своего снисходительного, саркастического, потустороннего экспансии вида. Потом начался осмотр, и, когда он наконец кончился,
в глазах Дэзи переливались все вещи, перспективы,
цветы, окна и занавеси, как это бывает на влажной поверхности мыльного пузыря. Она сказала...
Я зашел
в вашу каюту, где среди беспорядка, разбитой посуды и валяющихся на полу тряпок открыл кучу огромных карабкающихся жуков грязного зеленого
цвета.
Но, шумом бала утомленный, // И утро в полночь обратя, // Спокойно спит в тени блаженной // Забав и роскоши дитя. // Проснется зá полдень, и снова // До утра жизнь его готова, // Однообразна и пестра, // И завтра то же, что вчера. // Но был ли счастлив мой Евгений, // Свободный,
в цвете лучших лет, // Среди блистательных побед, // Среди вседневных наслаждений? // Вотще ли был он средь пиров // Неосторожен и здоров?
Неточные совпадения
Послала бы // Я
в город братца-сокола: // «Мил братец! шелку, гарусу // Купи — семи
цветов, // Да гарнитуру синего!» // Я по углам бы вышила // Москву, царя с царицею, // Да Киев, да Царьград, // А посередке — солнышко, // И эту занавесочку //
В окошке бы повесила, // Авось ты загляделся бы, // Меня бы промигал!..
В течение всего его градоначальничества глуповцы не только не садились за стол без горчицы, но даже развели у себя довольно обширные горчичные плантации для удовлетворения требованиям внешней торговли."И процвела оная весь, яко крин сельный, [Крин се́льный (церковно-славянск.) — полевой
цветок.] посылая сей горький продукт
в отдаленнейшие места державы Российской и получая взамен оного драгоценные металлы и меха".
Дело
в том, что
в это самое время на выезде из города,
в слободе Навозной,
цвела красотой посадская жена Алена Осипова.
Появлялись новые партии рабочих, которые, как
цвет папоротника, где-то таинственно нарастали, чтобы немедленно же исчезнуть
в пучине водоворота. Наконец привели и предводителя, который один
в целом городе считал себя свободным от работ, и стали толкать его
в реку. Однако предводитель пошел не сразу, но протестовал и сослался на какие-то права.
Девушка взяла мешок и собачку, дворецкий и артельщик другие мешки. Вронский взял под руку мать; но когда они уже выходили из вагона, вдруг несколько человек с испуганными лицами пробежали мимо. Пробежал и начальник станции
в своей необыкновенного
цвета фуражке. Очевидно, что-то случилось необыкновенное. Народ от поезда бежал назад.