Неточные совпадения
Эта дипломатическая неточность, или, короче говоря, безвредная ложь, надеюсь, не имеет значения? — спросил Филатр; затем продолжал писать и читать: «…родственник, Томас Гарвей, вручитель сего письма, нуждается
в путешествии на обыкновенном парусном судне. Это ему полезно и необходимо после болезни. Подробности он сообщит лично. Как я его понял, он не прочь бы сделать рейс-другой
в каюте…»
Мы сделали два
рейса в Гор-Сайн.
Гораций подтвердил указанное Брауном направление
рейса, как сам слышал это, но
в его болтовне я не отметил ничего странного или особенного по отношению к кораблю.
Бутлер, наиболее симпатичный человек
в этой компании, откашлявшись, сделал попытку завязать общий разговор путем рассуждения о предстоящем
рейсе, но Гез перебил его хозяйственными замечаниями касательно провизии и портовых сборов. На мои вопросы, относящиеся к плаванию, Гез кратко отвечал «да», «нет», «увидим».
В течение ужина он ни разу сам не обратился ко мне.
Девушка с завязанным глазом была двоюродной племянницей Проктора и пошла
в рейс потому, что трудно было расстаться с ней Тоббогану, ее признанному жениху; как я узнал впоследствии, не менее важной причиной была надежда Тоббогана обвенчаться с Дэзи
в Гель-Гью.
Я должен был также сочинить цель, с какой пустился
в этот
рейс, чтобы быть правдивым для наступившего положения.
Неточные совпадения
Вначале капитан удивлял матросов капризами неожиданных
рейсов, остановок — иногда месячных —
в самых неторговых и безлюдных местах, но постепенно они прониклись «грэизмом» Грэя.
Наш
рейс по проливу на шкуне «Восток», между Азией и Сахалином, был всего третий со времени открытия пролива. Эта же шкуна уже ходила из Амура
в Аян и теперь шла во второй раз. По этому случаю, лишь только мы миновали пролив, торжественно, не
в урочный час, была положена доска, заменявшая стол, на свое место;
в каюту вместо одиннадцати пришло семнадцать человек, учредили завтрак и выпили несколько бокалов шампанского.
В то время постоянного пароходного сообщения по побережью Японского моря не существовало. Переселенческое управление первый раз,
в виде опыта, зафрахтовало пароход «Эльдорадо», который ходил только до залива Джигит. Определенных
рейсов еще не было, и сама администрация не знала, когда вернется пароход и когда он снова отправится
в плавание.
А Федор Федорович
Рейс, никогда не читавший химии далее второй химической ипостаси, то есть водорода!
Рейс, который действительно попал
в профессора химии, потому что не он, а его дядя занимался когда-то ею.
В конце царствования Екатерины старика пригласили
в Россию; ему ехать не хотелось, — он отправил вместо себя племянника…
Когда он, бывало, приходил
в нашу аудиторию или с деканом Чумаковым, или с Котельницким, который заведовал шкапом с надписью «Materia Medica», [Медицинское вещество (лат.).] неизвестно зачем проживавшим
в математической аудитории, или с
Рейсом, выписанным из Германии за то, что его дядя хорошо знал химию, — с
Рейсом, который, читая по-французски, называл светильню — baton de coton, [хлопчатобумажной палкой вместо: «cordon de coton» — хлопчатобумажным фитилем (фр.).] яд — рыбой (poisson [Яд — poison; рыба — poisson (фр.).]), а слово «молния» так несчастно произносил, что многие думали, что он бранится, — мы смотрели на них большими глазами, как на собрание ископаемых, как на последних Абенсерагов, представителей иного времени, не столько близкого к нам, как к Тредьяковскому и Кострову, — времени,
в котором читали Хераскова и Княжнина, времени доброго профессора Дильтея, у которого были две собачки: одна вечно лаявшая, другая никогда не лаявшая, за что он очень справедливо прозвал одну Баваркой, [Болтушкой (от фр. bavard).] а другую Пруденкой.