Неточные совпадения
Покушение неизвестных
масок взбесить нас танцами за нашей спиной, причем не прекращались разные
веселые бедствия, вроде закрывания сзади рукой глаз или изымания стула из-под привставшего человека, вместе с писком, треском, пальбой, топотом и чепуховыми выкриками, среди мелодий оркестров и яркого света, над которым, улыбаясь, неслась мраморная «Бегущая по волнам», — все это входило в наш разговор и определяло его.
Неточные совпадения
Саша, опьяненный новым положением, кокетничал напропалую. Чем больше в маленькую гейшину руку всовывали билетиков, тем
веселее и задорнее блистали из узких прорезов в
маске глаза у кокетливой японки. Гейша приседала, поднимала тоненькие пальчики, хихикала задушенным голосом, помахивала веером, похлопывала им по плечу того или другого мужчину и потом закрывалась веером, и поминутно распускала свой розовый зонтик. Нехитрые приемы, впрочем, достаточные для обольщения всех, поклоняющихся актрисе Каштановой.
У нас открылся настоящий бал. Появилось новое пиво, а с ним разлилось и новое веселье. Наши
маски оказались очень милыми и
веселыми созданиями, а Пепко проявил необыкновенную галантность — нечто среднее между турецким пашой и французским маркизом конца грешного восемнадцатого века.
— Нет-с, знаете ли-с, я, Антон Антонович, говорю-с, про себя говорю, что я, например,
маску надеваю, лишь когда нужда в ней бывает, то есть единственно для карнавала и
веселых собраний, говоря в прямом смысле, но что не маскируюсь перед людьми каждодневно, говоря в другом, более скрытном смысле-с. Вот что я хотел сказать, Антон Антонович-с.
Поболтавшись, удаляется. Шум. Суматоха.
Веселые крики: «Факелы! Факелы! Факельное шествие!» Появляется хор с факелами.
Маски толпятся, смеются прыгают.
— Боже мой, Боже мой! — простонал Топпи и закрыл лицо руками. Я быстро взглянул в глаза Магнусу — и надолго застыл в страшном очаровании этого взгляда. Его лицо еще смеялось, эту бледную
маску еще корчило подобие
веселого смеха, но глаза были неподвижны и тусклы. Обращенные на меня, они смотрели куда-то дальше и были ужасны своим выражением темного и пустого бешенства: так гневаться и так грозить мог бы только череп своими пустыми орбитами.