— Наверное — от боли. Тыкалось передним концом, башкой, в разные препятствия, испытывало
боль ударов, и на месте их образовалось зрительное чувствилище, а?
Мальчишки бежали за ним, лукая камнями в сутулую спину. Он долго как бы не замечал их и не чувствовал
боли ударов, но вот остановился, вскинул голову в мохнатой шапке, поправил шапку судорожным движением руки и оглядывается, словно только что проснулся.
Но тотчас же он услышал свист брошенного сзади камня и почувствовал острую
боль удара немного выше правого виска. На руке, которую он поднес к ушибленному месту, оказалась теплая, липкая кровь.
Этот отрывистый, повелительный возглас был первым воспоминанием mademoiselle Норы из ее темного, однообразного, бродячего детства. Это слово раньше всех других слов выговорил ее слабый, младенческий язычок, и всегда, даже в сновидениях, вслед за этим криком вставали в памяти Норы: холод нетопленной арены цирка, запах конюшни, тяжелый галоп лошади, сухое щелканье длинного бича и жгучая
боль удара, внезапно заглушающая минутное колебание страха.
Неточные совпадения
Он испытывал в первую минуту чувство подобное тому, какое испытывает человек, когда, получив вдруг сильный
удар сзади, с досадой и желанием мести оборачивается, чтобы найти виновного, и убеждается, что это он сам нечаянно ударил себя, что сердиться не на кого и надо перенести и утишить
боль.
Боль от кнута утихла, и Раскольников забыл про
удар; одна беспокойная и не совсем ясная мысль занимала его теперь исключительно.
—
Удар твой… сделал мне
боль на одну минуту. Потом я поняла, что он не мог быть нанесен равнодушной рукой, и поверила, что ты любишь меня… Тут только представилось мне, что ты вытерпел в эти недели, вчера… Успокойся, ты не виноват, мы квиты…
— Да уж и попало-с, не в голову, так в грудь-с, повыше сердца-с, сегодня
удар камнем, синяк-с, пришел, плачет, охает, а вот и
заболел.
Рыхлинский был дальний родственник моей матери, бывал у нас, играл с отцом в шахматы и всегда очень ласково обходился со мною. Но тут он молчаливо взял линейку, велел мне протянуть руку ладонью кверху, и… через секунду на моей ладони остался красный след от
удара… В детстве я был нервен и слезлив, но от физической
боли плакал редко; не заплакал и этот раз и даже не без гордости подумал: вот уже меня, как настоящих пансионеров, ударили и «в лапу»…