Неточные совпадения
— Нет, не дождаться, знать, нам наших детушек… Где-то они теперь? О-ох,
чует мое
сердце…
Что-то вот словно
сердце мое
чуяло, как женили мы его.
— Словно
сердце мое
чуяло! — сказала тетушка Анна, тоскливо качая головою (это были почти первые слова ее после смерти мужа). — Тому ли учил его старик-ат… Давно ли, касатка… о-ох!.. Я и тогда говорила: на погибель на свою связался он с этим Захаром!.. Добре вот кого жаль, — заключила она, устремляя тусклые, распухшие глаза свои на ребенка, который лежал на руках Дуни.
— Царица небесная! То-то вот! Я как вино-то увидела… ох, словно
сердце мое
чуяло… не добром достали вино-то!.. Да как же это, родной?.. Ох, батюшки!
По кустикам? Противный,
чует сердце, // Какую ты в лесу овечку ловишь. // Ах, бедная овечка, прячься дальше! // Отыщет Лель и сетью льстивой речи // Запутает в такую же напасть, // В какую ввел Прекрасную Елену. // Заставил ты несчастную ревниво // Следить тебя в печальном размышленьи: // Как вредно вам вверяться, пастухам.
— Много, много пришлось мне перестрадать, что-то еще придется увидеть, — прибавила она, качая головой, — хорошего ничего не
чует сердце.
— Какая наша религия: какая-нибудь старуха почитает да ладаном покурит — вот и все. Ведь как не хотела Анфиса Егоровна переезжать в Мурмос,
чуяло сердце, что помрет, а я точно ослеп и на своем поставил.
Она ничего от нее не требовала, старалась избегать всяких рассуждений о ней, но
чуяла сердцем, что происходит в подруге, и нимало не радовалась ее видимому спокойствию.
И вам ничего не остается делать, как согласиться с этим воплем, потому что вы видите собственными глазами и
чуете сердцем, как всюду, и на земле и под землею, и на воде и под водою — всюду ползет немец.
Неточные совпадения
Если есть симпатия душ, если родственные
сердца чуют друг друга издалека, то никогда это не доказывалось так очевидно, как на симпатии Агафьи Матвеевны и Анисьи. С первого взгляда, слова и движения они поняли и оценили одна другую.
«Счастливое дитя! — думал Райский, — спит и в ученом сне своем не
чует, что подле него эта любимая им римская голова полна тьмы, а
сердце пустоты, и что одной ей бессилен он преподать „образцы древних добродетелей“!»
Он прижал ее руку к груди и чувствовал, как у него бьется
сердце,
чуя близость… чего? наивного, милого ребенка, доброй сестры или… молодой, расцветшей красоты? Он боялся, станет ли его на то, чтоб наблюдать ее, как артисту, а не отдаться, по обыкновению, легкому впечатлению?
— Видно, и вправду, касатка, — говорила она, — правду-то боров сжевал. Делают, что хотят. Матвеевна говорит: ослобонят, а я говорю: нет, говорю, касатка,
чует мое
сердце, заедят они ее, сердешную, так и вышло, — говорила она, с удовольствием слушая звук своего голоса.