— Ах, ты, бессовестный, бессовестный! — воскликнула Дуня дрожащим от волнения голосом. — Как у тебя язык не отсохнет говорить такие речи!.. Кого ты морочишь, низкий ты этакой? Разве я не знаю! Мне Гришка все рассказал: ты, ты, низкая твоя душа, заверил его, я, вишь,
отцу сказала… Да накажи меня господь после того, накажи меня в младенце моем, коли сама теперь не поведаю отцу об делах твоих…
Неточные совпадения
— Здравствуй, Глеб Савиныч! —
сказал Аким таким голосом, как будто он только что лишился
отца, матери и всего имущества.
— Как нам за тебя бога молить! — радостно воскликнул Аким, поспешно нагибая голову Гришки и сам кланяясь в то же время. — Благодетели вы,
отцы наши!.. А уж про себя
скажу, Глеб Савиныч, в гроб уложу себя, старика. К какому делу ни приставишь, куда ни пошлешь, что сделать велишь…
— Батюшка, Глеб Савиныч! — воскликнул дядя Аким, приподнимаясь с места. — Выслушай только, что я
скажу тебе… Веришь ты в бога… Вот перед образом зарок дам, — примолвил он, быстро поворачиваясь к красному углу и принимаясь креститься, — вот накажи меня господь всякими болестями, разрази меня на месте, отсохни мои руки и ноги, коли в чем тебя ослушаюсь! Что велишь — сработаю, куда пошлешь — схожу; слова супротивного не услышишь! Будь
отцом родным, заставь за себя вечно бога молить!..
— Он, может статься, говорил тебе об этом. «Поди, мол,
отца попроси!» Либо другое что
сказал?
— Ну, плохой же ты парнюха после этого! — смеясь,
сказал отец.
— Прочь! — сурово
сказал отец. — Прочь!
— Что ж ты здесь стоишь, Ваня? —
сказала вдруг девушка изменившимся и, по-видимому, уже совсем спокойным голосом. — Пойдем в избу: может статься, надобность есть какая? Может статься, тебя
отец прислал? Обожди: батюшка скоро вернется.
— Ну, этот, по крайности, хошь толком
сказал, долго думал, да хорошо молвил! — произнес
отец, самодовольно поглаживая свою раскидистую бороду. — Ну, бабы, что ж вы стоите? — заключил он, неожиданно поворачиваясь к снохам и хозяйке. — Думаете, станете так-то ждать на берегу с утра да до вечера, так они скорее от эвтаго придут… Делов нет у вас, что ли?
— Здравствуй, батюшка! —
сказали они, останавливаясь в трех шагах от
отца и отвешивая ему низкий поклон.
Тот утвердительно кивнул головою, как будто хотел
сказать: «Ладно, не сумневайся: знаем, что делать!» Дело в том, что им предстояло вести с
отцом весьма щекотливую беседу.
— Ну, ну, ну! Я ведь эвтаго не люблю! Ступай! — отрывисто
сказал отец.
Глеб не терпел возражений. Уж когда что
сказал, слово его как свая, крепко засевшая в землю, — ни за что не спихнешь! От молодого девятнадцатилетнего парня, да еще от сына, который в глазах его был ни больше ни меньше как молокосос, он и подавно не вынес бы супротивности. Впрочем, и сын был послушен — не захотел бы сердить
отца. Ваня тотчас же повиновался и поспешил в избу.
Слова
отца заставили ее повернуть голову к разговаривающим; она стояла, опустив раскрасневшееся лицо к полу; в чертах ее не было видно, однако ж, ни замешательства, ни отчаяния; она знала, что стоит только ей слово
сказать отцу, он принуждать ее не станет. Если чувства молодой девушки были встревожены и на лице ее проглядывало смущение, виною всему этому было присутствие Вани.
При самом начале этого разговора, как только Глеб
сказал, что ожидает со дня на день какого-то гореванья, и особенно после того, как объяснил он свое намерение относительно Гришки, в чертах Вани произошла разительная перемена; он поднял голову и устремил тревожно-беспокойный взгляд на
отца, который во все время беседы сидел к нему боком.
— Ну, послушай… вот… вот что я
скажу тебе, — подхватил
отец, — кинем жеребий, Ваня!.. Ну так, хошь для виду кинем!.. Кому выпадет, пущай хоть тот знает по крайности, пущай знает… что ты за него пошел!
— Батюшка,
отец ты наш, послушай-ка, что я
скажу тебе, — подхватывала старушка, отодвигаясь, однако ж, в сторону и опуская руку на закраину печи, чтобы в случае надобности успешнее скрыться с глаз мужа, — послушай нас… добро затрудил себя!.. Шуточное дело, с утра до вечера маешься; что мудреного… не я одна говорю…
— Сбегай, родимый, сбегай!.. Сотвори тебе господь многие радости!.. Сбегай, батюшка,
скажи отцу: Кондратий, мол, просит. Надобность,
скажи, великая, беспременная… Он, верно, не откажет… Сбегай, родной, я здесь погожу…
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой
отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо
скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
«
Отцы! —
сказал Клим Яковлич, // С каким-то визгом в голосе, // Как будто вся утроба в нем, // При мысли о помещиках, // Заликовала вдруг.
Клим выпил, не поморщился // И вновь
сказал: «
Отцы!
Простаков (Скотинину). Правду
сказать, мы поступили с Софьюшкой, как с сущею сироткой. После
отца осталась она младенцем. Тому с полгода, как ее матушке, а моей сватьюшке, сделался удар…
— Ты понимаешь это, я надеюсь? —
сказал отец.