Неточные совпадения
При этом Глеб лукаво покосился в ту сторону, где находился приемыш. Гришка стоял на том же месте, но уже не скалил зубы. Смуглое
лицо его изменилось и выражало на этот раз столько досады, что Глеб невольно усмехнулся; но
старик по-прежнему не сказал ему ни слова и снова обратился к сыну.
Добро пожаловать! — не менее весело сказал
старик, поворачивая к гостям детски-простодушное
лицо свое, окруженное белыми как снег волосами, падавшими до плеч.
Свет окна сполна ударял тогда в
лицо двух
стариков.
Черты
старика оживились: как будто луч солнца, пробравшись неожиданно в окно, скользнул по
лицу его.
Лицо ее, покрытое зеленоватою бледностию, было недвижно; раскрыв побелевшие губы, вытянув шею, она смотрела сухими глазами, полными замешательства, в угол, где сидели
старики.
Глеб, по обыкновению своему, проснулся вместе с жаворонками: нежиться да потягиваться не любил
старик: он поспешно выскочил из саней, провел широкой ладонью по
лицу и волосам, оглянул небо и перекрестился.
Прелесть весеннего утра, невозмутимая тишина окрестности, пение птиц — все это, конечно, мало действовало на Глеба; со всем тем, благодаря, вероятно, ветерку, который пахнул ему в
лицо и освежил разгоряченную его голову, грудь
старика стала дышать свободнее; шаг его сделался тверже, когда он начал спускаться по площадке.
При этом гнев окончательно завладел
стариком: он ринулся со всех ног на сына, но, пораженный необычайным спокойствием, изображавшимся на
лице Вани, остановился как вкопанный.
Глеб остолбенел.
Лицо его побагровело. Крупные капли пота выступили на
лице его. Не мысль о рекрутстве поражала
старика: он, как мы видели, здраво, толково рассуждал об этом предмете, — мысль расстаться с Ваней, любимым детищем, наконец, неожиданность события потрясли
старика. Так несбыточна казалась подобная мысль старому рыбаку, что он под конец махнул только рукой и сделал несколько шагов к реке; но Ваня тут же остановил его. Он высказал отцу с большею еще твердостью свою решимость.
Недосуг было; к тому же хотя зоркий, проницательный взгляд
старика в последнее время притуплялся, ему все-таки легче было уловить едва заметное колебание поплавка или верши над водою, чем различить самое резкое движение скорби или радости на
лице человеческом.
Старик глядел меньше на
лицо, чем на руки.
— А не видал — рыбы, примерно, с ними не было? Не расплачивались они рыбой?.. — перебил
старик, пристально взглядывая в
лицо собеседника.
Пуще того, не грози, не подымай рук, — смиренно возразил
старик, хотя на
лице его проступало выражение глубокого огорчения, — побоями да страхом ничего ты не сделаешь.
Дрожа и замирая от страха, они приложили бледные
лица к щелкам ворот; но сколько ни следили они за движениями грозного
старика, ожидая с минуты на минуту, что он тут же, на месте, пришибет Гришку, ожидания их не оправдались.
То был малый лет шестнадцати, с широким румяным добродушным
лицом и толстыми губами. Нельзя было не заметить, однако ж, что губы его на этот раз изменяли своему назначению: они не смеялись. И вообще во всей наружности парня проглядывало выражение какой-то озабоченности, вовсе ему не свойственной; он не отрывал глаз от
старика, как словно ждал от него чего-то особенного.
— Так ли? Ты, паренек, толком говори — так ли? Правда ли? — произнес
старик, задумчивое
лицо которого вдруг оживилось.
— Яша, батюшка, голубчик, не оставь
старика: услужи ты мне! — воскликнул он наконец, приподымаясь на ноги с быстротою, которой нельзя было ожидать от его лет. — Услужи мне! Поколь господь продлит мне век мой, не забуду тебя!.. А я… я было на них понадеялся! — заключил он, обращая тоскливо-беспокойное
лицо свое к стороне Оки и проводя ладонью по глазам, в которых показались две тощие, едва приметные слезинки.
Подбежав к тому месту, где лежала дочь,
старик опустился на колени и, приложив
лицо свое к ее бледно-мертвенному
лицу, стал призывать ее по имени.
Глаза
старика не отрывались от
лица дочери.
Обняв руками шею
старика, приложив
лицо к груди его, Дуня рыдала как безумная.
Неточные совпадения
Купи!» — Головкой шелковой //
Лицо щекочет, ластится, // Целует
старика.
— Я не понимаю, как они могут так грубо ошибаться. Христос уже имеет свое определенное воплощение в искусстве великих
стариков. Стало быть, если они хотят изображать не Бога, а революционера или мудреца, то пусть из истории берут Сократа, Франклина, Шарлоту Корде, но только не Христа. Они берут то самое
лицо, которое нельзя брать для искусства, а потом…
Очень может быть, что благовидное
лицо бабы в калошках много содействовало тому впечатлению благоустройства, которое произвел на Левина этот крестьянский дом, но впечатление это было так сильно, что Левин никак не мог отделаться от него. И всю дорогу от
старика до Свияжского нет-нет и опять вспоминал об этом хозяйстве, как будто что-то в этом впечатлении требовало его особенного внимания.
Когда
старик опять встал, помолился и лег тут же под кустом, положив себе под изголовье травы, Левин сделал то же и, несмотря на липких, упорных на солнце мух и козявок, щекотавших его потное
лицо и тело, заснул тотчас же и проснулся, только когда солнце зашло на другую сторону куста и стало доставать его.
«Ах да!» Он опустил голову, и красивое
лицо его приняло тоскливое выражение. «Пойти или не пойти?» говорил он себе. И внутренний голос говорил ему, что ходить не надобно, что кроме фальши тут ничего быть не может, что поправить, починить их отношения невозможно, потому что невозможно сделать ее опять привлекательною и возбуждающею любовь или его сделать
стариком, неспособным любить. Кроме фальши и лжи, ничего не могло выйти теперь; а фальшь и ложь были противны его натуре.