Цыганское лицо его, дышавшее когда-то энергией и напоминавшее
лицо отца в минуты гнева, теперь осунулось, опустилось; впалые щеки, покрытые морщинками, и синеватые губы почти пропадали в кудрявой, вскосмаченной бороде; высокий стан его сгорбился; могучая шея походила на древесную кору.
Неточные совпадения
Во время этого объяснения лукавые глаза Гришки быстро перебегали от
отца к тетке Анне; с последними словами старушки испуг изобразился в каждой черте плутовского
лица; он ухватил дядю Акима за рукав и принялся дергать его изо всей мочи.
— Глеб, — начал снова дядя Аким, но уже совсем ослабевшим, едва внятным голосом. — Глеб, — продолжал он, отыскивая глазами рыбака, который стоял между тем перед самым
лицом его, — тетушка Анна… будьте
отцами… сирота!.. Там рубашонка… новая осталась… отдайте… сирота!.. И сапожишки… в каморе… все… ему!.. Гриша… о-ох, господи.
Шумною толпой выбегают ребятишки на побелевшую улицу; в волоковые окна выглядывают сморщенные
лица бабушек; крестясь или радостно похлопывая рукавицами, показываются из-за скрипучих ворот
отцы и старые деды, такие же почти белые, как самый снег, который продолжает валить пушистыми хлопьями.
Слова
отца заставили ее повернуть голову к разговаривающим; она стояла, опустив раскрасневшееся
лицо к полу; в чертах ее не было видно, однако ж, ни замешательства, ни отчаяния; она знала, что стоит только ей слово сказать
отцу, он принуждать ее не станет. Если чувства молодой девушки были встревожены и на
лице ее проглядывало смущение, виною всему этому было присутствие Вани.
Казалось даже, он с каким-то лихорадочным нетерпением ждал минуты, когда станет перед
отцом лицом к
лицу; цыганское
лицо его, дышащее грубой энергией, выражало досаду тогда лишь, когда встречалось с
лицом Василия, в чертах которого все еще проступала время от времени какая-то неловкость.
Глеб остолбенел.
Лицо его побагровело. Крупные капли пота выступили на
лице его. Не мысль о рекрутстве поражала старика: он, как мы видели, здраво, толково рассуждал об этом предмете, — мысль расстаться с Ваней, любимым детищем, наконец, неожиданность события потрясли старика. Так несбыточна казалась подобная мысль старому рыбаку, что он под конец махнул только рукой и сделал несколько шагов к реке; но Ваня тут же остановил его. Он высказал
отцу с большею еще твердостью свою решимость.
Мужчины, конечно, не обратили бы на нее внимания: сидеть с понурою головою — для молодой дело обычное; но лукавые глаза баб, которые на свадьбах занимаются не столько бражничеством, сколько сплетками, верно, заметили бы признаки особенной какой-то неловкости, смущения и даже душевной тоски, обозначавшейся на
лице молодки. «Глянь-кась, касатка, молодая-то невесела как:
лица нетути!» — «Должно быть, испорченная либо хворая…» — «Парень, стало, не по ндраву…» — «Хошь бы разочек глазком взглянула; с утра все так-то: сидит платочком закрывшись — сидит не смигнет, словно на белый на свет смотреть совестится…» — «И то, может статься, совестится; жила не на миру, не в деревне с людьми жила: кто ее ведает, какая она!..» Такого рода доводы подтверждались, впрочем, наблюдениями, сделанными двумя бабами, которым довелось присутствовать при расставанье Дуни с
отцом.
Дуня откинула волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по
лицу ее, быстрым движением передала старухе ребенка и, зарыдав еще громче, упала
отцу в ноги.
Это было ему тем более неприятно, что по некоторым словам, которые он слышал, дожидаясь у двери кабинета, и в особенности по выражению
лица отца и дяди он догадывался, что между ними должна была итти речь о матери.
Андрий стоял ни жив ни мертв, не имея духа взглянуть в
лицо отцу. И потом, когда поднял глаза и посмотрел на него, увидел, что уже старый Бульба спал, положив голову на ладонь.
Часу в первом утра он, с усилием раскрыв глаза, увидел над собою при свете лампадки бледное
лицо отца и велел ему уйти; тот повиновался, но тотчас же вернулся на цыпочках и, до половины заслонившись дверцами шкафа, неотвратимо глядел на своего сына.
Перед этим он стал говорить меньше, менее уверенно, даже как будто затрудняясь в выборе слов; начал отращивать бороду, усы, но рыжеватые волосы на лице его росли горизонтально, и, когда верхняя губа стала похожа на зубную щетку, отец сконфузился, сбрил волосы, и Клим увидал, что
лицо отцово жалостно обмякло, постарело.
Он прочел еще 7-й, 8-й, 9-й и 10-й стихи о соблазнах, о том, что они должны прийти в мир, о наказании посредством геенны огненной, в которую ввергнуты будут люди, и о каких-то ангелах детей, которые видят
лицо Отца Небесного. «Как жалко, что это так нескладно, — думал он, — а чувствуется, что тут что-то хорошее».
Неточные совпадения
Мать отстранила его от себя, чтобы понять, то ли он думает, что говорит, и в испуганном выражении его
лица она прочла, что он не только говорил об
отце, но как бы спрашивал ее, как ему надо об
отце думать.
Она чувствовала, что слезы выступают ей на глаза. «Разве я могу не любить его? — говорила она себе, вникая в его испуганный и вместе обрадованный взгляд. — И неужели он будет заодно с
отцом, чтобы казнить меня? Неужели не пожалеет меня?» Слезы уже текли по ее
лицу, и, чтобы скрыть их, она порывисто встала и почти выбежала на террасу.
Это было
лицо Левина с насупленными бровями и мрачно-уныло смотрящими из-под них добрыми глазами, как он стоял, слушая
отца и взглядывая на нее и на Вронского.
Девочка, любимица
отца, вбежала смело, обняла его и смеясь повисла у него на шее, как всегда, радуясь на знакомый запах духов, распространявшийся от его бакенбард. Поцеловав его наконец в покрасневшее от наклоненного положения и сияющее нежностью
лицо, девочка разняла руки и хотела бежать назад; но
отец удержал ее.
Прежде он помнил имена, но теперь забыл совсем, в особенности потому, что Енох был любимое его
лицо изо всего Ветхого Завета, и ко взятию Еноха живым на небо в голове его привязывался целый длинный ход мысли, которому он и предался теперь, остановившимися глазами глядя на цепочку часов
отца и до половины застегнутую пуговицу жилета.