Неточные совпадения
Ах! амур проклятый!
И слышат,
не хотят понять,
Ну что́ бы ставни им отнять?
Переведу часы, хоть знаю:
будет гонка,
Заставлю их играть.
Ведь экая шалунья ты девчонка.
Не мог придумать я, что это за беда!
То флейта слышится, то будто фортопьяно;
Для Софьи слишком
было б рано??..
И
будь не я, коптел бы ты в Твери.
Я только нес их для докладу,
Что в ход нельзя пустить без справок, без иных,
Противуречья
есть, и многое
не дельно.
Да-с, так сказать, речист, а больно
не хитер;
Но
будь военный,
будь он статский,
Кто так чувствителен, и весел, и остер,
Как Александр Андреич Чацкий!
Не для того, чтоб вас смутить;
Давно прошло,
не воротить,
А помнится…
Всегда,
не только что теперь. —
Не можете мне сделать вы упрека.
Кто промелькнет, отворит дверь,
Проездом, случаем, из чужа, из далёка —
С вопросом я, хоть
будь моряк:
Не повстречал ли где в почтовой вас карете?
Помилуйте,
не вам, чему же удивляться?
Что нового покажет мне Москва?
Вчера
был бал, а завтра
будет два.
Тот сватался — успел, а тот дал промах.
Всё тот же толк, и те ж стихи в альбомах.
Хочу у вас спросить:
Случалось ли, чтоб вы, смеясь? или в печали?
Ошибкою? добро о ком-нибудь сказали?
Хоть
не теперь, а в детстве, может
быть.
Я верю собственным глазам;
Век
не встречал, подписку дам,
Что б
было ей хоть несколько подобно!
Ешь три часа, а в три дни
не сварится!
Никто
не приглашает вас;
Я только что спросил два слова
Об Софье Павловне,
быть может, нездорова?
Не как другой, и
пил и
ел иначе.
Ваш век бранил я беспощадно,
Предоставляю вам во власть:
Откиньте часть,
Хоть нашим временам в придачу;
Уж так и
быть, я
не поплачу.
Он, может
быть, и рад бы
был душой,
Да надобности сам
не вижу я большой
Дочь выдавать ни завтра, ни сегодня...
Другой хоть прытче
будь, надутый всяким
чванством,
Пускай себе разумником слыви,
А в се́мью
не включат.
Его величество король
был прусский здесь,
Дивился
не путем московским он девицам,
Их благонравью, а
не лицам...
Позвольте, батюшка. Вот-с — Чацкого, мне друга,
Андрея Ильича покойного сынок:
Не служит, то
есть в том он пользы
не находит,
Но захоти — так
был бы деловой.
Жаль, очень жаль, он малый с головой
И славно пишет, переводит.
Нельзя
не пожалеть, что с эдаким умом…
Всегда готовые к журьбе,
Поют всё песнь одну и ту же,
Не замечая об себе...
Пускай себе сломил бы шею,
Вас чуть
было не уморил.
Ну! я
не знал, что
будет из того
Вам ирритация. Опро́метью вбежали. —
Мы вздрогнули! — Вы в обморок упали,
И что ж? — весь страх из ничего.
Позвольте, расскажу вам весть:
Княгиня Ласова какая-то здесь
есть,
Наездница, вдова, но нет примеров,
Чтоб ездило с ней много кавалеров.
На днях расшиблась в пух, —
Жоке́
не поддержал, считал он, видно, мух. —
И без того она, как слышно, неуклюжа,
Теперь ребра недостает,
Так для поддержки ищет мужа.
Сегодня болен я, обвязки
не сниму;
Приди в обед,
побудь со мною;
Я правду всю тебе открою.
Была у батюшки, там нету никого.
Сегодня я больна и
не пойду обедать,
Скажи Молчалину и позови его,
Чтоб он пришел меня проведать.
Быть может, он
не то, что три года назад...
Пущусь подалее простыть, охолодеть,
Не думать о любви, но
буду я уметь
Теряться по́ свету, забыться и развлечься.
А вы, случась на эту пору,
Не позаботились расчесть,
Что можно доброй
быть ко всем и без разбору...
Ах! Софья! Неужли Молчалин избран ей!
А чем
не муж? Ума в нем только мало;
Но чтоб иметь детей,
Кому ума недоставало?
Услужлив, скромненький, в лице румянец
есть.
Когда в делах — я от веселий прячусь,
Когда дурачиться — дурачусь,
А смешивать два эти ремесла
Есть тьма искусников, я
не из их числа.
О нет-с,
не потому;
Сам по себе, по нраву, по уму.
Платон Михайлыч мой единственный, бесценный!
Теперь в отставке,
был военный;
И утверждают все, кто только прежде знал,
Что с храбростью его, с талантом,
Когда бы службу продолжал,
Конечно,
был бы он московским комендантом.
Сказать вам, что́ я думал? Вот:
Старушки все — народ сердитый;
Не худо, чтоб при них услужник знаменитый
Тут
был, как громовой отвод.
Молчалин! — Кто другой так мирно всё уладит!
Там моську вовремя погладит,
Тут в пору карточку вотрет,
В нем Загорецкий
не умрет!..
Вы давеча его мне исчисляли свойства,
Но многие забыли? — да?
На свете дивные бывают приключенья!
В его лета с ума спрыгну́л!
Чай,
пил не по летам.
Что́ бал? братец, где мы всю ночь до бела дня,
В приличьях скованы,
не вырвемся из ига,
Читал ли ты?
есть книга…
Зови меня вандалом:
Я это имя заслужил.
Людьми пустыми дорожил!
Сам бредил целый век обедом или балом!
Об детях забывал! обманывал жену!
Играл! проигрывал! в опеку взят указом!
Танцо́вщицу держал! и
не одну:
Трех разом!
Пил мертвую!
не спал ночей по девяти!
Всё отвергал: законы! совесть! веру!
Что́ ночь одна, —
не в счет,
Зато спроси, где
был?
Ты
не слыхал, как он
поет? о! диво!
Но голова у нас, какой в России нету,
Не надо называть, узнаешь по портрету:
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан
был, вернулся алеутом
И крепко на руку нечист...
Да умный человек
не может
быть не плу́том.
Упрямец! ускакал!
Нет ну́жды, я тебя нечаянно сыскал,
И просим-ка со мной, сейчас, без отговорок:
У князь-Григория теперь народу тьма,
Увидишь человек нас сорок,
Фу! сколько, братец, там ума!
Всю ночь толкуют,
не наскучат,
Во-первых,
напоят шампанским на убой,
А во-вторых, таким вещам научат,
Каких, конечно, нам
не выдумать с тобой.
Все врознь,
не говоря ни слова;
Чуть и́з виду один, гляди уж нет другого.
Был Чацкий, вдруг исчез, потом и Скалозуб.
Он
не глуп,
Сейчас столкнулись мы, тут всякие турусы,
И дельный разговор зашел про водевиль.
Да! водевиль
есть вещь, а прочее всё гиль.
Мы с ним… у нас… одни и те же вкусы.
Буду здесь, и
не смыкаю глазу
Хоть до утра. Уж коли горе
пить,
Так лучше сразу,
Чем медлить, — а беды медленьем
не избыть.
Дверь отворяется.
Кто б отгадал,
Что в этих щечках, в этих жилках
Любви еще румянец
не играл!
Охота
быть тебе лишь только на посылках?
Не знаю. А меня так разбирает дрожь,
И при одной я мысли трушу,
Что Павел Афанасьич раз
Когда-нибудь поймает нас,
Разгонит, проклянёт!.. Да что? открыть ли душу?
Я в Софье Павловне
не вижу ничего
Завидного. Дай бог ей век прожить богато,
Любила Чацкого когда-то,
Меня разлюбит, как его.
Мой ангельчик, желал бы вполовину
К ней то же чувствовать, что чувствую к тебе;
Да нет, как ни твержу себе,
Готовлюсь нежным
быть, а свижусь — и простыну.
Иначе расскажу
Всю правду батюшке, с досады.
Вы знаете, что я собой
не дорожу.
Подите. — Стойте,
будьте рады,
Что при свиданиях со мной в ночной тиши
Держались более вы робости во нраве,
Чем даже днем, и при людя́х, и въяве;
В вас меньше дерзости, чем кривизны души.
Сама довольна тем, что ночью всё узнала,
Нет укоряющих свидетелей в глазах,
Как давеча, когда я в обморок упала,
Здесь Чацкий
был…
Скорее в обморок, теперь оно в порядке,
Важнее давишной причина
есть тому,
Вот наконец решение загадке!
Вот я пожертвован кому!
Не знаю, как в себе я бешенство умерил!
Глядел, и видел, и
не верил!
А милый, для кого забыт
И прежний друг, и женский страх и стыд, —
За двери прячется, боится
быть в ответе.
Ах! как игру судьбы постичь?
Людей с душой гонительница, бич! —
Молчалины блаженствуют на свете!
Не продолжайте, я виню себя кругом.
Но кто бы думать мог, чтоб
был он так коварен!
Теперь
не худо б
было сряду
На дочь и на отца,
И на любовника глупца,
И на весь мир излить всю желчь и всю досаду.
Бегу,
не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному
есть чувству уголок!..