До самого вечера и в течение всего следующего дня Василий Иванович придирался ко всем возможным предлогам, чтобы входить в комнату сына, и хотя он не только не упоминал об его ране, но даже старался говорить о самых посторонних предметах, однако он так настойчиво заглядывал ему в глаза и так тревожно
наблюдал за ним, что Базаров потерял терпение и погрозился уехать.
Он смотрел мысленно и на себя, как это у него делалось невольно, само собой, без его ведома («и как делалось у всех, — думал он, — непременно, только эти все не
наблюдают за собой или не сознаются в этой, врожденной человеку, черте: одни — только казаться, а другие и быть и казаться как можно лучше — одни, натуры мелкие — только наружно, то есть рисоваться, натуры глубокие, серьезные, искренние — и внутренно, что в сущности и значит работать над собой, улучшаться»), и вдумывался, какая роль достается ему в этой встрече: таков ли он, каков должен быть, и каков именно должен он быть?
Неточные совпадения
Погасить солнце, провертеть в земле дыру, через которую можно было бы
наблюдать за тем, что делается в аду, — вот единственные цели, которые истинный прохвост признает достойными своих усилий.
— Нет тут болота! врете вы, подлецы! марш! — скомандовал Бородавкин и встал на кочку, чтоб ближе
наблюсти за переправой.
Когда же совсем нечего было делать, то есть не предстояло надобности ни мелькать, ни заставать врасплох (в жизни самых расторопных администраторов встречаются такие тяжкие минуты), то он или издавал законы, или маршировал по кабинету,
наблюдая за игрой сапожного носка, или возобновлял в своей памяти военные сигналы.
На Царицынской станции поезд был встречен стройным хором молодых людей, певших: «Славься». Опять добровольцы кланялись и высовывались, но Сергей Иванович не обращал на них внимания; он столько имел дел с добровольцами, что уже знал их общий тип, и это не интересовало его. Катавасов же,
за своими учеными занятиями не имевший случая
наблюдать добровольцев, очень интересовался ими и расспрашивал про них Сергея Ивановича.
Он иногда по получасу молча глядел на спящее шафранно-красное, пушистое и сморщенное личико ребенка и
наблюдал за движениями хмурящегося лба и
за пухлыми рученками с подвернутыми пальцами, которые задом ладоней терли глазенки и переносицу.