Неточные совпадения
Но во всех трех полосах жизни Игната не покидало
одно страстное желание — желание иметь сына, и чем старее он становился, тем сильнее желал. Часто между ним и женой происходили такие беседы. Поутру, за чаем, или в полдень, за обедом, он, хмуро взглянув
на жену, толстую, раскормленную женщину, с румяным
лицом и сонными глазами, спрашивал ее...
Голова у него была похожа
на яйцо и уродливо велика. Высокий лоб, изрезанный морщинами, сливался с лысиной, и казалось, что у этого человека два
лица —
одно проницательное и умное, с длинным хрящеватым носом, всем видимое, а над ним — другое, без глаз, с
одними только морщинами, но за ними Маякин как бы прятал и глаза и губы, — прятал до времени, а когда оно наступит, Маякин посмотрит
на мир иными глазами, улыбнется иной улыбкой.
Он возился в сумраке, толкал стол, брал в руки то
одну, то другую бутылку и снова ставил их
на место, смеясь виновато и смущенно. А она вплоть подошла к нему и стояла рядом с ним, с улыбкой глядя в
лицо ему и
на его дрожащие руки.
Это слово было знакомо ему: им тетка Анфиса часто отвечала Фоме
на его вопросы, и он вложил в это краткое слово представление о силе, подобной силе бога. Он взглянул
на говоривших:
один из них был седенький старичок, с добрым
лицом, другой — помоложе, с большими усталыми глазами и с черной клинообразной бородкой. Его хрящеватый большой нос и желтые, ввалившиеся щеки напоминали Фоме крестного.
— Прежде всего, Фома, уж ежели ты живешь
на сей земле, то обязан надо всем происходящим вокруг тебя думать. Зачем? А дабы от неразумия твоего не потерпеть тебе и не мог ты повредить людям по глупости твоей. Теперь: у каждого человеческого дела два
лица, Фома.
Одно на виду у всех — это фальшивое, другое спрятано — оно-то и есть настоящее. Его и нужно уметь найти, дабы понять смысл дела… Вот, к примеру, дома ночлежные, трудолюбивые, богадельни и прочие такие учреждения. Сообрази —
на что они?
Когда крестный говорил о чиновниках, он вспомнил о
лицах, бывших
на обеде, вспомнил бойкого секретаря, и в голове его мелькнула мысль о том, что этот кругленький человечек, наверно, имеет не больше тысячи рублей в год, а у него, Фомы, — миллион. Но этот человек живет так легко и свободно, а он, Фома, не умеет, конфузится жить. Это сопоставление и речь крестного возбудили в нем целый вихрь мыслей, но он успел схватить и оформить лишь
одну из них.
Идя по улице, он взглянул
на окна дома и в
одном из них увидал
лицо Любы, такое же неясное, как все, что говорила девушка, как ее желания. Фома кивнул ей головой и подумал...
Купечество единодушно, широкими взмахами рук осеняло груди свои знамением креста, и
на всех
лицах выражалось
одно чувство — вера в силу молитвы…
Лица купцов отражали тревогу, любопытство, удивление, укоризну, и все люди как-то бестолково замялись. Только
один Яков Тарасович был спокоен и даже как будто доволен происшедшим. Поднявшись
на носки, он смотрел, вытянув шею, куда-то
на конец стола, и глазки его странно блестели, точно там он видел что-то приятное для себя.
Купцы
один за другим подвигались к Фоме, и
на лицах их он видел гнев, любопытство, злорадное чувство удовольствия, боязнь… Кто-то из тех скромных людей, среди которых он сидел, шептал Фоме...
Фома сидел, откинувшись
на спинку стула и склонив голову
на плечо. Глаза его были закрыты, и из-под ресниц
одна за другой выкатывались слезы. Они текли по щекам
на усы… Губы Фомы судорожно вздрагивали, слезы падали с усов
на грудь. Он молчал и не двигался, только грудь его вздымалась тяжело и неровно. Купцы посмотрели
на бледное, страдальчески осунувшееся, мокрое от слез
лицо его с опущенными книзу углами губ и тихо, молча стали отходить прочь от него…
Юность невнимательно несется в какой-то алгебре идей, чувств и стремлений, частное мало занимает, мало бьет, а тут — любовь, найдено — неизвестное, все свелось
на одно лицо, прошло через него, им становится всеобщее дорого, им изящное красиво, постороннее и тут не бьет: они даны друг другу, кругом хоть трава не расти!
Портретная галерея, выступавшая вперед, по поводу этих припоминаний, была далеко не полна, но дальше идти и надобности не предстояло. Сколько бы обликов ни выплыло из пучины прошлого, все они были бы
на одно лицо, и разницу представили бы лишь подписи. Не в том сущность вопроса, что одна разновидность изнемогает по-своему, а другая по-своему, а в том, что все они одинаково только изнемогают и одинаково тратят свои силы около крох и мелочей.
Неточные совпадения
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое
лицо… не вспомню его фамилии, никак не может обойтись без того, чтобы, взошедши
на кафедру, не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну,
на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные.
Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами, как по комнате распространился смрад. Но что всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что не
один он погряз, но в
лице его погряз и весь Глупов.
Предстояло атаковать
на пути гору Свистуху; скомандовали: в атаку! передние ряды отважно бросились вперед, но оловянные солдатики за ними не последовали. И так как
на лицах их,"ради поспешения", черты были нанесены лишь в виде абриса [Абрис (нем.) — контур, очертание.] и притом в большом беспорядке, то издали казалось, что солдатики иронически улыбаются. А от иронии до крамолы —
один шаг.
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное
лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной, как уж
одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому
на Большой Морской. Гости выходили
на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
В соседней бильярдной слышались удары шаров, говор и смех. Из входной двери появились два офицера:
один молоденький, с слабым, тонким
лицом, недавно поступивший из Пажеского корпуса в их полк; другой пухлый, старый офицер с браслетом
на руке и заплывшими маленькими глазами.