Неточные совпадения
— Это всего лучше! Возьмите все и — шабаш! А я —
на все четыре стороны!.. Я этак жить не могу… Точно гири
на меня навешаны… Я хочу жить свободно… чтобы самому все знать… я буду искать
жизнь себе… А то — что я? Арестант… Вы возьмите все это… к черту все!
Какой я купец? Не люблю я ничего… А так — ушел бы я от людей… работу какую-нибудь
работал бы… А то вот — пью я… с бабой связался…
— А мне нравится наш старый, славный город! — говорил Смолин, с ласковой улыбкой глядя
на девушку. — Такой он красивый, бойкий… есть в нем что-то бодрое, располагающее к труду… сама его картинность возбуждает как-то… В нем хочется жить широкой
жизнью… хочется
работать много и серьезно… И притом — интеллигентный город… Смотрите —
какая дельная газета издается здесь… Кстати — мы хотим ее купить…
Неточные совпадения
— Вот бы вас, господ, года
на три в мужики сдавать,
как нашего брата в солдаты сдают. Выучились где вам полагается, и — поди в деревню,
поработай там в батраках у крестьян, испытай ихнюю
жизнь до точки.
Но она не обратила внимания
на эти слова. Опьяняемая непрерывностью движения, обилием и разнообразием людей, криками, треском колес по булыжнику мостовой, грохотом железа, скрипом дерева, она сама говорила фразы, не совсем обыкновенные в ее устах. Нашла, что город только красивая обложка книги, содержание которой — ярмарка, и что
жизнь становится величественной, когда видишь,
как работают тысячи людей.
— Да, может быть, — серьезно сказала она, — это что-нибудь в этом роде, хотя я ничего не чувствую. Ты видишь,
как я ем, гуляю, сплю,
работаю. Вдруг
как будто найдет
на меня что-нибудь, какая-то хандра… мне
жизнь покажется…
как будто не все в ней есть… Да нет, ты не слушай: это все пустое…
«Меланхолихой» звали какую-то бабу в городской слободе, которая простыми средствами лечила «людей» и снимала недуги
как рукой. Бывало, после ее леченья, иного скоробит
на весь век в три погибели, или другой перестанет говорить своим голосом, а только кряхтит потом всю
жизнь; кто-нибудь воротится от нее без глаз или без челюсти — а все же боль проходила, и мужик или баба
работали опять.
«Да, если это так, — думала Вера, — тогда не стоит
работать над собой, чтобы к концу
жизни стать лучше, чище, правдивее, добрее. Зачем? Для обихода
на несколько десятков лет? Для этого надо запастись,
как муравью зернами
на зиму, обиходным уменьем жить, такою честностью, которой — синоним ловкость, такими зернами, чтоб хватило
на жизнь, иногда очень короткую, чтоб было тепло, удобно…
Какие же идеалы для муравьев? Нужны муравьиные добродетели… Но так ли это? Где доказательства?»