Неточные совпадения
Фома вслушался в
песню и
пошел к ней на пристань. Там он увидал, что крючники, вытянувшись в две линии, выкатывают на веревках из трюма парохода огромные бочки. Грязные, в красных рубахах
с расстегнутыми воротами, в рукавицах на руках, обнаженных по локоть, они стояли над трюмом и шутя, весело, дружно, в такт
песне, дергали веревки. А из трюма выносился высокий, смеющийся голос невидимого запевалы...
Фоме было приятно смотреть на эту стройную, как музыка, работу. Чумазые лица крючников светились улыбками, работа была легкая,
шла успешно, а запевала находился в ударе. Фоме думалось, что хорошо бы вот так дружно работать
с добрыми товарищами под веселую
песню, устать от работы, выпить стакан водки и поесть жирных щей, изготовленных дородной и разбитной артельной маткой…
«Вторая ширинга, впе-ред! Шай-клац!» — командовал капитан; ружья склонились и брякнули. У Анатоля потемнело в глазах, он покачнулся и дал шпоры лошади, но лошадь вдруг поднялась на дыбы и брякнулась наземь — осколок русской бомбы ранил лошадь и раздробил Анатолю плечо; новая толпа охотников
шла с песнями и гарцованьем мимо раненого. Анатоль лишился сознания.
— Ольгушка! Купаться, — пригласили Ольгу сошедшиеся с ней девочки. И все большим хороводом
пошли с песнями к реке. Барахтаясь, визжа и болтая ногами, девчата не заметили, как с запада заходила черная низкая туча, как солнце стало скрываться и открываться а как запахло цветами и березовым листом и стало погромыхивать. Не успели девки одеться, как полил дождь и измочил их до нитки.
Неточные совпадения
Григорий
шел задумчиво // Сперва большой дорогою // (Старинная:
с высокими // Курчавыми березами, // Прямая, как стрела). // Ему то было весело, // То грустно. Возбужденная // Вахлацкою пирушкою, // В нем сильно мысль работала // И в
песне излилась:
Воз был увязан. Иван спрыгнул и повел за повод добрую, сытую лошадь. Баба вскинула на воз грабли и бодрым шагом, размахивая руками,
пошла к собравшимся хороводом бабам. Иван, выехав на дорогу, вступил в обоз
с другими возами. Бабы
с граблями на плечах, блестя яркими цветами и треща звонкими, веселыми голосами,
шли позади возов. Один грубый, дикий бабий голос затянул
песню и допел ее до повторенья, и дружно, в раз, подхватили опять
с начала ту же
песню полсотни разных, грубых и тонких, здоровых голосов.
И опять по обеим сторонам столбового пути
пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни
с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора
с овсом в руке, пешеход в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем,
с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван — в старину: большая дорожная карета.] солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик
с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали
песня, сосновые верхушки в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца…
Негодованье, сожаленье, // Ко благу чистая любовь // И
славы сладкое мученье // В нем рано волновали кровь. // Он
с лирой странствовал на свете; // Под небом Шиллера и Гете // Их поэтическим огнем // Душа воспламенилась в нем; // И муз возвышенных искусства, // Счастливец, он не постыдил: // Он в
песнях гордо сохранил // Всегда возвышенные чувства, // Порывы девственной мечты // И прелесть важной простоты.
Благословенье ли на победу над врагом и потом веселый возврат на отчизну
с добычей и
славой, на вечные
песни бандуристам, или же?..