Неточные совпадения
Он задумывался и, пытливо поглядывая вокруг себя из-под
густых, нахмуренных бровей, целыми днями ходил угрюмый и злой, точно спрашивая молча о чем-то и боясь спросить вслух.
В то время ему было сорок три года; высокий, широкоплечий, он говорил
густым басом, как протодьякон; большие глаза его смотрели из-под темных бровей смело и умно; в загорелом лице, обросшем
густой черной бородой, и во всей его мощной фигуре было много русской, здоровой и грубой красоты; от его плавных движений и неторопливой походки веяло сознанием силы. Женщинам он нравился и не избегал их.
В
густой, темной бороде Игната смерть жены посеяла много седин, но в блеске его глаз явилось нечто новое — мягкое и ласковое.
Густые ветви частым, темным кружевом закрывали окна, и солнце сквозь эту завесу с трудом, раздробленными лучами проникало в маленькие комнаты, тесно заставленные разнообразной мебелью и большими сундуками, отчего в комнатах всегда царил строгий полумрак.
После чая — летом — дети отправлялись в
густой, огромный сад, спускавшийся в овраг, на дне которого всегда было темно.
Отца он боялся, но любил его. Громадный рост Игната, его трубный голос, бородатое лицо, голова в
густой шапке седых волос, сильные, длинные руки и сверкающие глаза — все это придавало Игнату сходство со сказочными разбойниками.
Душной июльской ночью, когда небо было покрыто
густыми, черными тучами и все на реке было зловеще спокойно, — приплыли в Казань и встали около Услона в хвосте огромного каравана судов.
— Де? — раздался торопливый вопрос… По палубе зашлепали босые ноги, послышалась возня, мимо лица мальчика сверху скользнули два багра и почти бесшумно вонзились в
густую воду…
Просидев в уездном училище пять лет, Фома, с грехом пополам, окончил четыре класса и вышел из него бравым, черноволосым парнем, со смуглым лицом,
густыми бровями и темным пухом над верхней губой.
— Ну, рассказывай нам, как ездил? Много ли денег прокутил? —
гудел Игнат, толкая сына в то кресло, в котором только что сидела Медынская. Фома покосился на него и сел в другое.
Фома смотрел на широкую грудь отца, слушал его
густой голос и думал про себя...
Это случилось в августе, ранним утром. Фома крепко спал и вдруг почувствовал, что его трясут за плечо и хриплый голос
гудит над его ухом...
— Ничего я… Умывайся да иди в сад, — велел я туда самовар подать… На утреннем-то холодке и попьем чаю… Очень мне чаю хочется,
густого, горячего…
Где-то вдали
густой звук колокола упал в тишину утра. Игнат с сыном трижды перекрестились…
День похорон был облачен и хмур. В туче
густой пыли за гробом Игната Гордеева черной массой текла огромная толпа народа; сверкало золото риз духовенства, глухой шум ее медленного движения сливался с торжественной музыкой хора архиерейских певчих. Фому толкали и сзади и с боков; он шел, ничего не видя, кроме седой головы отца, и заунывное пение отдавалось в груди его тоскливым эхом. А Маякин, идя рядом с ним, назойливо и неустанно шептал ему в уши...
Густой кашель соборного протодиакона возвестил о начале богослужения.
А протодиакон, закинув голову,
гудел...
Гулкий возглас диакона заглушил и как бы раздавил шум в зале; именитое купечество с восхищением уставилось в большой, широко раскрытый рот, из которого лилась
густая октава, и, пользуясь этим моментом, Фома встал из-за стола и ушел из зала.
— Вот! — со вздохом и тихо воскликнула девушка. — Вот я и думаю — надо… А как пойдешь? Ты знаешь ли — я такое чувствую теперь, — как будто между мною и людьми туман стоит…
густой,
густой туман!..
Порой
гудел свисток — как будто злилось и ревело большое животное, ожесточенное трудом.
Два голоса обнялись и поплыли над водой красивым, сочным, дрожащим от избытка силы звуком. Один жаловался на нестерпимую боль сердца и, упиваясь ядом жалобы своей, — рыдал скорбно, слезами заливая огонь своих мучений. Другой — низкий и мужественный — могуче тек в воздухе, полный чувства обиды. Ясно выговаривая слова, он изливался
густою струей, и от каждого слова веяло местью.
…Ветер резкими порывами летал над рекой, и покрытая бурыми волнами река судорожно рвалась навстречу ветру с шумным плеском, вся в пене гнева. Кусты прибрежного ивняка низко склонялись к земле, дрожащие, гонимые ударами ветра. В воздухе носился свист, вой и
густой, охающий звук, вырывавшийся из десятков людских грудей...
А в
густую волну их голосов, как нож в хлеб, вонзался и резал ее звонкий голос подрядчика...
Саша, равнодушная, не обращая внимания на толчки, идет прямо в самую
гущу, спокойно глядя на все темными глазами.
Ежов подошел к столу, на котором уже стоял кипящий самовар, молча налил два стакана
густого, как деготь, чая и сказал Фоме...
— А вы, Николай Матвеич, не обижайте гостя! — раздался чей-то
густой и недовольный голос.
И все
загудели, не обращая больше внимания на него. Фоме так стало жалко товарища, что он даже не обиделся на него. Он видел, что эти люди, защищавшие его от нападок Ежова, теперь нарочно не обращают внимания на фельетониста, и понимал, что, если Ежов заметит это, — больно будет ему. И, чтоб отвлечь товарища в сторону от возможной неприятности, он толкнул его в бок и сказал, добродушно усмехаясь...
Охваченные
густою тьмой со всех сторон, люди на фоне леса казались маленькими, как дети, они как бы тоже горели, облитые пламенем костра, взмахивали руками и пели свою песню громко, сильно.
И возмущенный страданием измученного теснотою жизни человека, полный обиды за него, он, в порыве злой тоски,
густым и громким голосом зарычал, обратив лицо туда, где во тьме сверкали огни города...
— Я в кровь верю! — говорил Яков Тарасович. — В ней вся сила! Отец мой говорил мне: «Яшка! Ты подлинная моя кровь!» У Маякиных кровь
густая, никакая баба никогда не разбавит ее… А мы выпьем шампанского! Выпьем? Говори мне… говори про себя… как там, в Сибири?
В кабаках купцы большие
Пью-ют наливочки
густые...
— Эх, брат! — говорил Фома, понижая голос, отчего он становился убедительнее и
гуще. — Живая ты душа, — за что пропадаешь?
Огромный «Илья Муромец» могучим вздохом выпустил в борт пристани
густой клуб белого пара и плавно, лебедем, двинулся против течения.
— «Господи боже отец наших, заповедавый Ною, рабу твоему, устроити кивот ко спасению мира…» —
густым басовым голосом говорил священник, возводя глаза к небу и простирая вверх руки: — «И сей корабль соблюди и даждь ему ангела блага, мирна… хотящие плыти на нем сохрани…»