Объединенные восторгом, молчаливо и внимательно ожидающие возвращения из глубины неба птиц, мальчики, плотно прижавшись друг к другу, далеко — как их голуби от земли — ушли от веяния жизни; в этот час они просто — дети, не могут ни завидовать, ни сердиться; чуждые всему, они близки друг к другу, без слов, по блеску глаз, понимают свое чувство, и — хорошо им, как птицам
в небе.
Неточные совпадения
Человек с каждой минутой все рос; дорастая до
неба, он погружал свои темные руки
в облака и, разрывая их, кричал страшным голосом...
Быстро несется вниз по течению красивый и сильный «Ермак», буксирный пароход купца Гордеева, и по оба бока его медленно движутся навстречу ему берега Волги, — левый, весь облитый солнцем, стелется вплоть до края
небес, как пышный, зеленый ковер, а правый взмахнул к
небу кручи свои, поросшие лесом, и замер
в суровом покое.
Душной июльской ночью, когда
небо было покрыто густыми, черными тучами и все на реке было зловеще спокойно, — приплыли
в Казань и встали около Услона
в хвосте огромного каравана судов.
И вот они плавно, описывая широкие круги, вздымаются вверх,
в голубую глубину
неба, плывут, сверкая серебром и снегом оперения, все выше.
Одни из них стремятся достичь до купола
небес плавным полетом сокола, широко распростирая крылья и как бы не двигая ими, другие — играют, кувыркаются
в воздухе, снежным комом падают вниз и снова, стрелою, летят
в высоту.
Вот вся стая их кажется неподвижно стоящей
в пустыне
неба и, все уменьшаясь, тонет
в ней.
Маленькая группа едва заметных глазу точек, вкрапленная
в синеву
неба, влечет за собой воображение детей, и Ежов определяет общее всем чувство, когда тихо и задумчиво говорит...
Поющие волны звона колебали воздух, насыщенный ими, и таяли
в ясной синеве
неба. Фома задумчиво смотрел на лицо отца и видел, что тревога исчезает из глаз его, они оживляются…
Они возвращались из затона после осмотра пароходов и, сидя
в огромном и покойном возке, дружелюбно и оживленно разговаривали о делах. Это было
в марте: под полозьями саней всхлипывала вода, снег почти стаял, солнце сияло
в ясном
небе весело и тепло.
Тоска души, измученной
в борьбе страдания от ран, нанесенных: человеку железной рукой нужды, — все было вложено
в простые, грубые слова и передавалось невыразимо тоскливыми звуками далекому, пустому
небу,
в котором никому и ничему нет эха.
…Фома
в это время был верст за четыреста
в деревенской избе, на берегу Волги. Он только что проснулся и, лежа среди избы, на ворохе свежего сена, смотрел угрюмо
в окно, на
небо, покрытое серыми, лохматыми тучами.
Не двигая тяжелой с похмелья головой, Фома чувствовал, что
в груди у него тоже как будто безмолвные тучи ходят, — ходят, веют на сердце сырым холодом и теснят его.
В движении туч по
небу было что-то бессильное и боязливое… и
в себе он чувствовал такое же… Не думая, он вспоминал пережитое за последние месяцы.
Вечерняя заря тихо гасла. Казалось, там, на западе, опускается
в землю огромный пурпурный занавес, открывая бездонную глубь
неба и веселый блеск звезд, играющих
в нем. Вдали,
в темной массе города, невидимая рука сеяла огни, а здесь
в молчаливом покое стоял лес, черной стеной вздымаясь до
неба… Луна еще не взошла, над полем лежал теплый сумрак…
День был серый; сплошь покрытое осенними тучами
небо отразилось
в воде реки, придав ей холодный свинцовый отблеск. Блистая свежестью окраски, пароход плыл по одноцветному фону реки огромным, ярким пятном, и черный дым его дыхания тяжелой тучей стоял
в воздухе. Белый, с розоватыми кожухами, ярко-красными колесами, он легко резал носом холодную воду и разгонял ее к берегам, а стекла
в круглых окнах бортов и
в окнах рубки ярко блестели, точно улыбаясь самодовольной, торжествующей улыбкой.
Они стояли
в благоговейном молчании; лица их были благочестиво сосредоточены; молились они истово и усердно, глубоко вздыхая, низко кланяясь, умиленно возводя глаза к
небу. А Фома смотрел то на того, то на другого и вспоминал то, что ему было известно о них.
«Притворяются!» — восклицал про себя Фома. А стоявший обок с ним горбатый и кривой Павлин Гущин, не так давно пустивший по миру детей своего полоумного брата, проникновенно шептал, глядя единственным глазом
в тоскливое
небо...
Почувствовавши себя на воле, глуповцы с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась под их ногами. Сейчас же они вздумали строить башню, с таким расчетом, чтоб верхний ее конец непременно упирался
в небеса. Но так как архитекторов у них не было, а плотники были неученые и не всегда трезвые, то довели башню до половины и бросили, и только, быть может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Неточные совпадения
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе
в лодке с чиновником сядешь; компании захотел — ступай
в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на
небе, так вот как на ладони все видишь.
Одни судили так: // Господь по
небу шествует, // И ангелы его // Метут метлою огненной // Перед стопами Божьими //
В небесном поле путь;
Молиться
в ночь морозную // Под звездным
небом Божиим // Люблю я с той поры. // Беда пристигнет — вспомните // И женам посоветуйте: // Усердней не помолишься // Нигде и никогда. // Чем больше я молилася, // Тем легче становилося, // И силы прибавлялося, // Чем чаще я касалася // До белой, снежной скатерти // Горящей головой…
В тот год необычайная // Звезда играла на
небе;
Так солнце с
неба знойного //
В лесную глушь дремучую // Забросит луч — и чудо там: // Роса горит алмазами, // Позолотился мох.