— Никто не знает, — сказала Матица, тяжело усаживаясь на кровать. Илья смотрел на неё, но не чувствовал желания говорить. Женщина тоже молчала. Так, молча, они сидели долго, минуты три, каждый из них точно не замечал присутствия другого. Наконец,
женщина спросила...
Неточные совпадения
Комната
женщины была узкая, длинная, а потолок её действительно имел форму крышки гроба. Около двери помещалась печка-голландка, у стены, опираясь в печку спинкой, стояла широкая кровать, против кровати — стол и два стула по бокам его. Ещё один стул стоял у окна, — оно было тёмным пятном на серой стене. Здесь шум и вой ветра были слышнее. Илья сел на стул у окна, оглядел стены и, заметив маленький образок в углу,
спросил...
— Вы уже догадались, что мешаете вашему товарищу, или нет ещё? — плавно
спросила его голубоглазая
женщина.
Женщина смотрела на Илью внушительно и сердито. А он чувствовал, что в нём играет что-то жгучее и приятное. Ему казалось, что Олимпиада боится его; захотелось помучить её, и, глядя в лицо ей прищуренными глазами, он стал тихонько посмеиваться, не говоря ни слова. Тогда лицо Олимпиады дрогнуло, побледнело, и она отшатнулась от него, шёпотом
спрашивая...
Он покраснел от возбуждения, и глаза его сверкали. А
женщина наклонилась к нему, шёпотом
спрашивая...
— Что ты? —
спросила женщина.
«И чего она бросилась на меня, как голодная?» — с тяжёлым недоумением
спрашивал он себя и тут же почувствовал в сердце приятное щекотание самолюбия. На него обратила внимание настоящая
женщина — чистая, образованная, мужняя жена.
— Какое — настоящее? — удивлённо
спрашивала женщина. — Я говорю о настоящем… Вот чудак! Не выдумала же я сама всё это!
— Кого она любит? —
спрашивала женщина, с удивлением и любопытством разглядывая озабоченное лицо Ильи.
Книга вырвалась из-под руки Татьяны Власьевны и поехала по конторке, но
женщина поймала её, громко хлопнула по ней рукой и засмеялась. Терентий, наклонив голову, вышел на улицу… Тогда Татьяна Власьевна исподлобья с улыбкой взглянула на угрюмое лицо Лунёва и вполголоса
спросила...
Утром, в газетном отчете о торжественной службе вчера в соборе, он прочитал слова протоиерея: «Радостью и ликованием проводим защитницу нашу», — вот это глупо: почему люди должны чувствовать радость, когда их покидает то, что — по их верованию — способно творить чудеса? Затем он вспомнил, как на похоронах Баумана толстая
женщина спросила:
Неточные совпадения
«Умница, // Какой мужчина там?» — //
Спросил Роман у
женщины, // Уже кормившей Митеньку // Горяченькой ухой.
Представь себе, что ты бы шел по улице и увидал бы, что пьяные бьют
женщину или ребенка; я думаю, ты не стал бы
спрашивать, объявлена или не объявлена война этому человеку, а ты бы бросился на него защитил бы обижаемого.
— А вы знакомы с Анною Аркадьевной? —
спросил ее Весловский. — Она очень привлекательная
женщина.
— Если вы приехали к нам, вы, единственная
женщина из прежних друзей Анны — я не считаю княжну Варвару, — то я понимаю, что вы сделали это не потому, что вы считаете наше положение нормальным, но потому, что вы, понимая всю тяжесть этого положения, всё так же любите ее и хотите помочь ей. Так ли я вас понял? —
спросил он, оглянувшись на нее.
Во все это тяжелое время Алексей Александрович замечал, что светские знакомые его, особенно
женщины, принимали особенное участие в нем и его жене. Он замечал во всех этих знакомых с трудом скрываемую радость чего-то, ту самую радость, которую он видел в глазах адвоката и теперь в глазах лакея. Все как будто были в восторге, как будто выдавали кого-то замуж. Когда его встречали, то с едва скрываемою радостью
спрашивали об ее здоровье.